По лицу Барб текли слезы.
— Папа думал, что мама… Я не знала. Боже мой. — Она согнулась пополам. — Кто-то ему сказал… и он подумал… — Слова вырывались мучительными толчками, потом она застонала и захлебнулась от плача.
Хуже всего была минута, когда Барб поняла, что значили слова Фрейзера. Ошеломление сменилось страхом, безнадежным, болезненным, невыносимым страхом. С ужасом она осознала, что ее отец может быть виновен.
Фрейзер опустил плечи.
— Боже всевышний, мисс Барб, простите меня. Но мне нужно знать. Кто этот человек?
— Это неправда. — Барб судорожно сглотнула, сотрясаясь от рыданий. — Говорю вам, это неправда. Никто к ней не приходил. Мама бы такого не сделала. Это ложь. — Она разразилась плачем с икотой.
Бабушка поднялась. Несмотря на вес, она подлетела к стулу Барб и прижала ее к своей груди. Потом обернулась к шефу.
— Конечно, девочка не знает. Ни одна женщина не позволила бы своей дочери знать о таком.
Барб отстранилась от нее. Все лицо ее пошло красными пятнами.
— Я же вам говорю, это неправда. — Но голос звучал еле слышно.
Страх исказил ее лицо, тело сотрясала мелкая дрожь.
Шеф с раздражением вздохнул.
— Что ж. Может, вы и правы. Может, если женщина пускает мужчину в супружескую постель, она делает это бесшумно. Но я продолжу поиски.
Он резко развернулся и в два шага очутился у выхода. Махнув огромной шляпой, распахнул дверь, в последний раз взглянул на Барб, покачал головой. Дверь захлопнулась.
— Поешь супу, милая. — Бабушка говорила с Барб, словно с тяжелобольной.
Та тронула ложку, но так и не взяла ее.
— Не могу. Я все думаю о папе.
Гретхен взяла половину сэндвича с тунцом: хрустящий свежий хлеб, сочная начинка с пикулями и зеленым луком.
— Послушай, Барб, ты же сказала шефу, что это неправда. Так что все будет в порядке. Они разберутся, что произошло. — Она вдруг ощутила зверский голод.
Барб прижала дрожащие пальцы к щеке.
— Это неправда. Но если папа подумал, что это правда…
Бабушка подвинула Барб тарелку с сэндвичами.
— Нельзя изменить то, что случилось. Никто из нас в этом не виноват. Поэтому ты не должна беспокоиться. Доверься Богу. И поешь супу, подкрепись.
Барб взяла ложку, медленно начала есть. Съев полтарелки супа и кусок сэндвича, она отодвинула тарелку.
— Вот и умница. Я уберу посуду, а вы с Гретхен послушайте радио. — Бабушка начала вставать из-за стола, но замерла и покачнулась, схватившись за грудь.
— Бабушка! — Гретхен так резко вскочила, что стул с грохотом упал на пол. Подбежала к тяжело дышавшей бабушке.
