— Статью о Билли? — Голос женщины задрожал. — О нем много писали, когда он играл в защите. Три года назад они выиграли матч штата. Всего три года… Боже мой… — Кажется, она выронила трубку.
— Алло? — раздался сразу высокий мужской голос. — Это Билли. Мистер Деннис?
— Нет, это Гретхен Гилман. Этим летом я работаю в «Газетт»…
— Сестренка Джимми, да? — Он рассмеялся. Совсем как Джимми над комиксами об Арчи, Кувшинноголовом и Веронике. — Я хорошо помню Джимми. Играл лучше всех. Где он сейчас?
— На юге Тихого. На прошлой неделе получили от него письмо. Такое короткое, почти все о том, как он скучает по бабушкиным гамбургерам. Билли, можно мне прийти поговорить с тобой насчет учебы в колледже?
На том конце провода помолчали.
— Колледж. — Едва слышимый звук в трубке, то ли кашель, то ли вздох, то ли всхлип. — Да, конечно, приходи в любое время. Я здесь.
Сколько боли и обиды в двух коротких словах: я здесь. Где же еще ему быть, пока кто-нибудь не подвезет его, стремительного защитника, — он лишь один раз упал за линией, зато потом был первым у линии ворот.
— Я скоро приду. Спасибо.
Опуская трубку, Гретхен услышала: «Ну не плачь, мам, пожалуйста…»
Дверь хлопнула. Ввалился Ральф Кули: шляпа на затылке, во рту сигарета. С размаху шлепнул на стол толстую пачку газет.
— Все прочитал: «Копы охотятся на убийцу», «Собаки идут по следу».
Мистер Деннис заскрипел стулом, обернулся. На лице появилось знакомое выражение. Стоило мистеру Кули распетушиться, и мистер Деннис делал такое лицо, будто съел протухшее мясо или унюхал скунса.
— Бога ради, Ральф, чем ты занимался? Ты же ушел в девять. А сейчас уже за полдень.
Впорхнула Миссис Тейлор.
— Вот, статья о тройняшках Колман. Они их назвали Франклин, Уинстон и Чарльз, представляете? Ну, мне надо бежать. Дамы из общества Листа дают официальный обед. Глэдис Роджерс собирается представить новую книгу Пёрл Бак.
Гретхен схватила цицеро — тонкую металлическую линейку с метрическими делениями по левой стороне и дюймовыми по правой, и заспешила к телетайпу. С помощью линейки она разделила ленту на куски. Теперь каждый надо нанизать на штырь. Их было четыре: для международных новостей, национальных, местных и новостей штата. Штырями служили длинные острые гвозди, забитые в железные цилиндры и залитые свинцом.
Кули осклабился, проходя мимо стола мистера Денниса. Усевшись на своем стуле, ссутулился, подбросил несколько смятых листков.
— Терпение, Уолт. Никто со мной не хотел разговаривать, пока я не сказал секретарю шефа полиции, что напишу: «У правоохранительных органов округа нет никакой информации об убийстве Фей Татум». Это сработало. У них в офисе, Уолт, все хитро закручено. Здоровяк шеф и честолюбец прокурор на ножах, готовы загрызть друг друга. Шериф затаился за канатами, но готов броситься на ринг. Драчка у них выйдет серьезная, и именно я должен разнюхать про нее все. Не помню, говорил ли я, что вам чертовски со мной повезло? Для ИНС никто лучше меня не писал. Мне бы возглавлять бюро в Далласе. Надо было взяться за эту работу в Вашингтоне. Сейчас бы сидел в Лондоне или на Дальнем Востоке.
