В Зимнем Михаил Илларионович благополучно сдал Груню придворным лакеям и отправился обратно.
Ветер стихал.
Вода стала заметно убывать.
— Навалитесь, ребята, а то и мы, чего доброго, застрянем с лодкой среди города, — сказал своим гребцам Кутузов, глядя, как засела на площади громаднейшая барка, которую выбросило из Невы.
Кате пришлось прыгать в лодку с большей высоты, чем Груне. Она даже на секунду замешкалась, стоя на подоконнике и в нерешительности глядя вниз, но Михаил Илларионович протянул к ней руки, и Катя с его помощью легко очутилась в лодке.
Назад ехать было легче и быстрее. Чтобы не засесть где-либо на мели, Кутузов сразу же постарался вывести лодку на Фонтанку.
Когда подъехали к своей пристани, столб уже возвышался над водой. Но ступеньки спуска были мокры и скользки, и Михаил Илларионович предложил Кате снести ее на берег.
Катя согласилась.
Михаил Илларионович бережно взял на руки маленькую, легонькую Катю и вынес наверх.
Он с удовольствием понес бы ее до самого дома, но Катя воспротивилась:
— Уже светло. Что подумают люди?
Она быстро, не оглядываясь, побежала к Артиллерийским улицам.
— Катенька, мне надо с вами поговорить… — начал Кутузов, когда они подошли к дому Бибиковых и остановились.
— Только не сейчас. Я ничего не слышу, не понимаю… Мы не спали всю ночь. Я так хочу спать, — капризным тоном сказала девушка, пряча зевоту.
Михаил Илларионович умел владеть своим лицом — он не показал виду, что слова Кати ему очень неприятны.
— Но ведь я сегодня вечером уезжаю…
Катя почувствовала огорчение Михаила Илларионовича и переменила тон:
— Вы же скоро приедете. Тогда и поговорим обо всем, не правда ли? Ведь к рождеству приедете, Мишенька, да? Приедете? — спрашивала она, ласково заглядывая ему в глаза.
— Постараюсь приехать! — ответил Михаил Илларионович, смягчаясь.
III
Как ни старался Михаил Илларионович исполнить обещание, данное Кате, — приехать к рождеству, но ничего не поделаешь: служба! Смог вырваться домой лишь к февралю 1776 года.
Командующий легкой кавалерией Григорий Александрович Потемкин дал ему отпуск "для исправления домашних дел".
Кутузов хотел попасть домой к масленой неделе, но Новороссия, где стоял Луганский пикинерный, — не близкий свет. Пока он тащился на перекладных, уже пришла — по календарю "сырная", по еде "блинная" — любимая масленица.
Каждый день широкой масленицы получил у народа свое название: понедельник звался "встреча", вторник — "заигрыш", среда — "лакомка", четверг — "тещины вечерни", пятница — "разгул", суббота — "золовкины посиделки", воскресенье — "проводы".
