В армии — не у бабушки в гостях. Никаких тебе излишних передышек и штатских раскачек. Сразу — за дело. Зашли в казарму, огляделись в ней, положили в тумбочки, как выразился сержант, мыльно-пузырные принадлежности — и в летний класс, то есть на лужайку под дерево. Сержант провел первое занятие по уставам, и Юра слушал его, будто знатока главнейших в мире законов. После небольшого перерыва — строевая, пока теоретически, в классе. А после строевой сержант разрешил заняться своими делами — кому что надо: кому пришить пуговицу, кому купить в солдатском магазине одеколон, кому написать письмо. И Юра, переполненный впечатлениями, сел на кровать, положил на тумбочку бумагу…
Сейчас он вытащил из кармана скомканное письмо, расправил его, прочитал первые строчки… Распираемый восторгом, сочинял он их. Он не сразу придумал, как обратиться к родителям. «Здравствуйте, мама и папа!» Что он — из пионерского лагеря пишет? Не годится. «Здравствуйте, мама и отец!»? Совсем нелепо. «Здравствуйте, дорогие мои!» Это и сердечно, и мужественно, и по-взрослому. Сразу видно: сын — солдат.
Он хотел написать подробнейшее письмо — ведь отцу и матери все интересно. Особенно отцу, который и сам в юности был военным. В ту пору, когда почти все в стране стали военными, отец был в самом жарком месте — сражался на фронте…
Так хочется, чтобы теперь он, отец, оказался тут, рядом, и так хорошо, что нет его, что не видит он сына, не болеет душой. Никогда Юра с такой ясностью не сознавал, кем был ему отец, Владимир Иванович Козырьков, самый близкий, понимающий и откровенный человек на свете. Мама тоже самая близкая, понимающая, откровенная, но отец — мужчина. С ним ты сильнее, разумнее, тверже. С ним твоя короткая и бледная биография становится длиннее и значительнее, точно продолжает биографию отца, впитывает все, что пережито отцом. Помнится, когда Юра впервые понял, как страшна война, понял, что такое ранения и гибель на войне, он впервые же испугался того, что грозило отцу давным-давно, в боях. Испугался и вместе с тем изумился отваге отца. И спросил его:
— Вот фашисты стреляли, и ты в это время поднимался в атаку?
— В это время…
— А они стреляли?
— Старались! Они умели стрелять.
— И все-таки ты поднимался?
— Все мы поднимались. И мои товарищи, и я.
— Так стреляли же! Пули летели. Убить могли!
— Могли, и убивали…
— Но как же?..
— А ты, окажись ты в бою, не поднялся бы?
— Поднялся бы… Но как же?.. Как же?
— Как объяснить, что люди решаются на такое?.. Скажи мне, Юра, что бы ты сделал, если бы нашей маме угрожала смертельная опасность?
