Полозов сбежал по крутому откосу насыпи. Хорошо натоптанная тропинка проходила под самыми окнами и, завернув за угол, упиралась в дощатые ступени крыльца. Дальше было все как в тысячах других жилищ путевых обходчиков. Слева, в глубине двора, стояла банька, правее — хлев, дровяник и погреб. Посредине двора — колодец с воротом, по-хозяйственному убранный под дощатую шатровую крышу. А все это стандартное казенное обзаведение с трех сторон окружала стена стволов и хвоистых ветвей. Двор Когутов был просто врублен небольшим квадратом в густой, подступивший к полосе отчуждения, лес.
Иван по привычке без шума вошел в тесовые сени и удивленно остановился. Дверь в комнаты была полуоткрыта. Полозов знал, что Данило Романович, способный целый морозный день в одной рубашке колоть на дворе дрова, в комнатах любит тепло и даже жару. А тут на тебе! На улице градусов двадцать, а дверь чуть не настежь. Иван хотел уже окликнуть хозяев, когда до него донесся взволнованный голос Галины.
— Да чем так мучиться, лучше выкинуть им все и дело с концом. Пусть подавятся.
— Такие не подавятся,— ответил жене Данило Романович, и Полозов почувствовал в голосе Когута растерянность.— Нельзя им, Галя, отдавать наше. Тогда у них на руках все карты будут.
— Опять уезжать будем?— с легкой дрожью в голосе сказала Галина.— Куда, теперь?
— Никуда,— отрезал Данило Романович.— Ты ловко сообразила, куда спрятать. Только ты да я знаем, где что.
— Извести тебя могут...
— Шерстью не вышли. Что я теленок, что ли? Да и какая им от этого польза. Ведь я все могу в могилу унести.
— Ну так возьми и расскажи все Полозову или съезди на Узловую к Могутченко, пусть посодействует. Или в Москву стучись.
— Думал я об этом, Галя, да ведь как на это посмотрят? А там и моя судьба похоронена. Хоть облыжная, а похожая на правду. От такой штуки у любого голова закружится.
Разговор очень заинтересовал Полозова, но оставаться дальше незамеченным было нельзя. В комнате, словно почувствовав присутствие постороннего, замолчали. Затем послышалось постукивание деревяшки, видимо, Данило Романович решил закрыть дверь. Поэтому хлопнув сенною дверью, Иван притопнул ногами по полу и даже выбил что-то вроде чечетки, словно сильно прозяб на морозе.
— Гей, хозяева!— весело окрикнул он.— Чего дверь-то не закроете, не лето!
— А, Иван Дмитриевич!— отозвался из комнаты Когут.— Догадался, что ты вот-вот заявишься. Заходи, заходи, чаевничать будем.
Иван вошел в переднюю комнату и плотно закрыл за собою дверь.
