Полозов оделся, вытащил из-под подушки наган, сунул его в рукав полушубка и вышел из комнаты.
— Я буду на шестьсот второй,— сказал он уже вернувшемуся с развода Козаринову.— Если что, позвоните...
— Идите, не сомневайтесь, товарищ командир,— козырнул в ответ отделком.— Все будет в порядке.
В распоряжении Полозова была дрезина, но в морозный светлый вечер не хотелось возиться с выводом ее на линию. После многих часов лежания в душной казарме холодный воздух бодрил Ивана. Да и пути-то было всего одна верста.
Иван размашисто зашагал вдоль рельсов к семафору. Он шел, глубоко вдыхая свежий морозный воздух, чувствуя, как весь наливается силой, что здоровье действительно вернулось.
Сразу же за семафором начинался железнодорожный мост, совсем небольшой, всего в три коротеньких пролета. Здесь, путаясь между холмов, зверея только в весеннее половодье, маленькая речушка Пижанка в течение многих веков вырыла глубокий, с отвесными берегами овраг. Шагая по узкой дощатой дорожке вдоль перил, Иван невольно подумал о том, сколько тысяч поездов остановилось бы в пути на всем протяжении от Москвы до Владивостока, если бы до этих гранитных устоев и стальных ферм дотянулась рука врага. Но, гарантируя сохранность моста и безопасность пролетающих по нему эшелонов, впереди зачернела фигура часового.
«Кто сегодня на посту?— вгляделся в темную фигуру Иван.— Кажется, Леоненко».
На посту и в самом деле стоял Леоненко. Чернявый коренастый украинец встретил и проводил командира взвода неторопливым поворотом головы и добродушной улыбкой. «Здоров, чертяка,— с легкой завистью подумал Иван, откозыряв часовому.— Ничего. Скоро и я наберу полную силу».
В сотне сажен за мостом полотно дороги выходило на высокую насыпь и, полого загибаясь влево, скрывалось в лесу. Куда бы с этой высокой насыпи Иван ни кинул взгляд, всюду чернел лес. Только узенькая полоса отчуждения да ничтожная площадка под станцией и складами были отвоеваны у густохвойных великанов. Отвоеваны ли? Ведь и на самой станции, около вокзала, пакгаузов и жилых помещений высятся эти гиганты. Лес словно отпрянул от станции, а затем, подумав, послал вперед своих самых стойких разведчиков, понаблюдать, чем заняты, над чем копошатся люди, осмелившиеся ворваться в самую средину лесной державы.
Вот и жилище обходчика шестьсот второй версты. Иван остановился на гребне высокой насыпи. Значительно ниже его, в котловине, на небольшой поляне приютился домик Когута. Два окна освещены. Данило Романович, проводив вечерний скорый на Москву, сейчас, конечно, готовится к любимому своему занятию — чаепитию. Галина, наверное, хлопочет у самовара, заваривая погуще, «с деготьком», как говорит старый Когут.
