— Не трогай! — зашипел Влодек и вдруг воскликнул: — Ой! Ну-ка поверни его к свету! Другой стороной!
Альберт прислонила прямоугольник к одному из постаментов. Прислонила просмоленной стороной — так, что другая оказалась обращена к открытой двери, откуда сочился тусклый свет: за последние несколько минут дождь усилился, постепенно превращаясь в первый пятничный ливень.
Оба замерли, разинув рты. Несмотря на то что свет был очень слабым, таинственная доска буквально расцвела засверкала, заиграла пурпуром и кобальтом, золотом и бронзой, всеми красками солнца и лета.
Потому что это была… картина!
Да! Картина религиозного содержания, написанная наивной рукой. Картина, на которой ангелы и святые застыли в неестественных позах, отделенные от общего фона четкой жирной линией. Но какое на ней царило буйство красок, как весело играли цвета! Казалось, даже старая мрачная часовня посветлела и помолодела.
— Ты понимаешь, что ты сделала? — дрожащим голосом спросил Влодек.
Перепуганная Катажина и преисполненный гордости Альберт дружно ответили:
— Похоже, мы сделали открытие.
— Получается, здесь действительно хранится сокровище, — прошептал Влодек.
— Эй, вы! — донесся со стороны сарая голос Брошека. — Идите сюда!
Влодек, язвительно рассмеявшись, выскочил наружу.
— Сами идите сюда! — закричал он. — Вы сейчас обалдеете!
— Влодечек! — ужаснулась Катажина, а Альберт смерила Касиного воздыхателя суровым взглядом.
— Чего кричишь? — сказала Альберт. — Это нужно держать в секрете… до поры до времени.
Со стороны сарая уже бежали Ика с Брошеком. За ними неторопливо шагал Пацулка с самодовольной улыбкой на круглом лице. У Ики и Брошека пылали щеки, они тяжело дышали, но не от быстро бега, а от волнения.
— Представляешь, Толстый оставил в сарае все свои вещи! — не переводя дыхания, выпалила Ика. — А еще…
— А еще Пацулка нашел в сарае… скульптуру! — перебил ее Брошек.
Они вбежали в часовню.
— Чт-т-то эт-т-то з-з-значит? — пролепетал Брошек.
И замер, так же как Ика, перед новым сюрпризом, новым открытием, новой сенсацией, новым чудом. Оба зажмурились, словно ослепленные ярким солнечным светом. Брошек широко раскрыл рот. Ика немедленно опустилась на пол.
— О Боже! — простонала она умирающим голосом. — Если кто-нибудь обнаружит здесь мешок с бриллиантами, я окончательно свихнусь.
— Потрясающе! — сказал, останавливаясь на пороге, Пацулка.
Остальные изумленно на него уставились, но Пацулка этого не заметил. Он смотрел на искрящуюся яркими красками картину. И
