На радостях я бегом кинулся к троллейбусу и вскоре уже был на нашем дворе.
Я вертел головой по сторонам, но Гриши нигде не видел. Я обошёл весь двор вдоль и поперёк, но Гриша словно сквозь землю провалился. Нигде не повстречал я ни одной собачки. Хоть у них вряд ли можно было узнать, куда запропастился Гриша.
Я сел на скамейку, на которой тихо дремали две старушки, и задумался.
А почему у меня нет друзей? Наверное, потому, что у меня нет свободного времени. Ведь дружить — это вместе бегать, прыгать, играть, кувыркаться, разговаривать, фантазировать… На всё на это у меня не хватает времени. Вот почему у меня нет друзей.
Может, один Гриша? Когда-то давным-давно, в далёком детстве, мы с Гришей были друзьями. То есть носились по двору допоздна, пока родители не загоняли нас домой. Золотое было время!
Я поднял голову, отяжелевшую от дум, и увидел Гришу. Мой приятель плёлся домой. Перед ним бежали две собачонки — дворняжка Уголёк и лохматая Кнопка.
— Привет! — обрадованно кинулся я навстречу другу.
— Привет! — хмуро ответил Гриша. — Ты чего тут?
— Да вот — два часа свободного времени…
— Опоздал ты, — Гриша с досады махнул рукой. — И я опоздал.
Всюду лежал снег, а склон оголился. С утра потеплело, и на накатанных ледяных дорожках появились рыжие пятна земли. Какое уж тут катанье! Я разделял огорченье друга.
— А почему ты опоздал? — спросил я Гришу.
Почему я опоздал, было ясно. Но почему опоздал Гриша, это было не ясно.
— Учительница виновата. — Гриша поморщился, словно от зубной боли. — Взяла мою тетрадку по письму: «Почему столько клякс?» А я говорю: «Нина Ивановна, вы что, не знаете, в каком я доме живу? — „Знаю, в высотном, — отвечает учительница. — Но какое это имеет отношение к кляксам в тетради?“ Я пожимаю плечами — до чего же непонятливый народ эти учителя, но всё-таки объясняю: „А вот какое отношение. Ветер раскачивает дом, и особенно двадцатый этаж, где я живу. Раскачивается стол, стул. Тетрадка тоже раскачивается. Я сам удивляюсь, как в таких ненормальных условиях вообще уроки делаю, а вы про какие-то кляксы говорите“.
Гриша рассказывал очень серьезно, и я не решался рассмеяться.
— Ну и что сказала учительница? — спросил я.
— Что она может сказать? — Гриша вздохнул. — Сказала: „Останешься сегодня после уроков в школе и на первом этаже сделаешь домашние задания. Надеюсь, что на первом этаже тебя не будет раскачивать“.
Гриша снова замолк. Не очень ему хотелось рассказывать эту историю.
