— А здорово они вас отутюжили. — Горох с улыбкой вглядывается в наши распухшие физиономии. Его дружки насмешливо хихикают.
— Ну, вот что, — я поправляю шапку. — Кончай разговоры, приступим к делу. Давайте драться.
— Айн момент, — поднимает руку Горох. — Вы сейчас не в форме. А мы уже отвели душу. И потом, когда семеро против двоих — это нечестно, правда?
— Нечестно, — говорю я, удивляясь словам Гороха.
— Слушайте, — подает голос Семка, — надо торопиться. А то они удерут.
— Ага, — подхватываю я. — Раз случай свел нас вместе, давайте объединимся и всыплем этим типам как следует.
— У них одна дорога — через Первомайскую на проспект, — говорит Горох.
— А там мы их… — Я сжимаю кулаки.
— Бегом, — крикнул Горох.
Переулками, срезая путь, мы добираемся до Первомайской и у переезда устраиваем засаду. Спрятавшись за забором какого-то домика, ждем противника.
— Неужели прошли? — волнуюсь я.
— Нет, вон они, — шепчет кто-то из ребят.
"Великолепная семерка" чуть ли не бегом приближается к переезду. Они все время оглядываются назад: нет ли погони? Вот они почти рядом.
— Давай, — тихо говорю я. И мы с Семкой привстаем, готовые броситься навстречу семерке.
— Айн момент, — удерживает нас Горох. Он достает из-под пальто веревку, завязывает на ней петлю и, сильно размахнувшись, бросает самодельное лассо под ноги Марату. Марат сразу летит на землю, и Горох за одну ногу подтягивает его к себе. А мы срываемся с места и нападаем на растерявшуюся и совсем не великолепную шестерку.
Через несколько минут трое самых здоровых связаны по рукам и ногам, а четверо умоляют отпустить их домой, потому что они никогда больше драться не будут. И вообще, если бы не Марат, они бы ни за что не напали на таких замечательных ребят, как мы.
— Может, отпустим? — разжалобился Семка.
— Может, снегом покормим? — подмигивает мне Горох.
Все глядят на меня и ждут мудрого решения. Я приосаниваюсь и пару минут размышляю. Не верю я людям, которые сперва дадут тебе по зубам, а потом говорят, что они этого не хотели и вообще они ангелы. Я таким типам ничего не прощаю, ни одного синяка. Кстати, под левым глазом здорово болит. Может, вот этот мне и залепил, который сейчас хнычет и просит отпустить его к мамочке?
Я поглядел на приувядшую семерку, а потом на сугробы снега, которые сегодня завалили всю улицу. И еще раз на семерку, и еще раз на сугробы.
Веселая идея рождается сама собой.
— А что, если "великолепная семерка" тунеядцев потрудится на благо улицы Первомайской? — восклицаю я. — Сейчас мы раздобудем для них лопаты, и пусть мальчики, засучив рукава, с огоньком очистят улицу от снега.
