— Надо действовать.
И мы ежедневно стали появляться в книжном магазине. Для отвода глаз мы брали альбом с самыми обыкновенными марками — их можно купить в любом киоске.
К нам подходили, внимательно рассматривали альбом, махали руками: "А, ерунда", — и отходили. Нам это было на руку. Не привлекая внимания, мы в четыре глаза (два моих и два Семкиных) наблюдали за всеми, кто входил в обе двери магазина.
Три дня не принесли нам успеха. Надо было менять тактику.
— Вот что, — сказал я Семке, когда мы собрались в четвертый раз на "охоту". — Тебе придется изменить внешность.
Семка вздрогнул, когда я схватил его за нос.
— Вообще неплохо бы укоротить нос, но это нереально, — подумал я вслух и отпустил Семкин нос.
Семка облегченно вздохнул и ласково погладил нос.
Я еще раз оглядел Семку. Мой друг, не мигая, смотрел на меня: что еще я предложу ему укоротить?
— Придется отказаться от кудрей, — грустно сказал я.
Кудри были гордостью Семки. Еще летом, когда он узнал, что в 6-м классе можно будет щеголять в прическах, Семка стал любовно отращивать свои волосы. Когда он появился 1 сентября, все ахнули, особенно девчонки. Шевелюра преобразила Семку. Теперь он был похож на всех великих музыкантов прошлого сразу.
И вот я смотрю Семке в печальные глаза и говорю:
— Надо, Сема, понимаешь?
Семка шмыгает носом.
— Иначе мы не добудем марки, — настаиваю я.
Семка решительно встает.
— Идем в парикмахерскую.
— Сема, позволь мне пожать твою мужественную руку, — растроганно говорю я.
Из парикмахерской Семка вышел пошатываясь и облизывая губы. Я ждал его на улице.
Семка нахлобучил на уши шапку и виновато улыбнулся:
— Холодно без них.
Семка без кудрей был неузнаваем. То есть я его узнал, потому что это был Семка-пятиклассник.
— Это даже полезно, — сказал я. — Стрижка укрепляет корневую систему.
— Конечно, — бодрился Семка. — Они после этого еще лучше будут.
— В сто раз лучше, — горячо поддакнул я.
И вот мы снова в магазине. Семка снимает шапку и, остриженный наголо, с альбомом в руках, ожидает похитителей. Я, спрятав в воротник пальто лицо, притаился в углу напротив. Семка должен мне мигнуть, и тогда я нападу на похитителей марок.
— А если их будет трое? — растягивает слова Семка.
— Справимся, — говорю я. Как? Я и сам не знаю. Но главное — быть уверенным.
И снова день впустую. Похититель наших марок не появлялся.
— Зря я волосы остриг, — канючит Семка, когда мы вечером идем домой. Фонари в снежных шапках печально стоят вдоль улицы.
