Ямаха вышла во двор, и через минуту я, как подкованная лошадь, цокая колесами о ступеньки, стала за ней следить.
Надо сказать, что кататься в это прекрасное весеннее утро, когда весь класс корпел над сочинением типа «Образ Печорина как яркий пример мужчин-пофигистов того и нашего времени», было приятно. Я рассекала по улице, наслаждаясь мягким шуршанием классных колес. Будущее приключение будоражило мне кровь намного больше, чем когда я заваливалась на диван с каким-нибудь триллером. Читать о погонях и потасовках куда как менее увлекательно, чем участвовать в них самим, думалось мне.
Однако через два часа непрерывного катания я почувствовала, что ноги мои уже гудят, спина взмокла от пота и прическа, если этим словом можно было назвать колтун у меня на голове, растрепалась. Наконец я не выдержала, быстро догнала Ямаху, и мы вместе присели на какую-то скамейку.
— Слушай, что-то я устала, — пожаловалась я. — Может, зря мы это затеяли во время уроков? Небось наши грабители сидят сейчас где-нибудь, скрипят перьями, записывают закон Менделеева — Клапейрона, а мы тут дурака валяем, того и гляди на родоков наткнемся или на участкового.
— Ничего-ничего, — ободрила меня Ямаха. — Нельзя же сразу так сдаваться, может, еще и повезет.
И нам повезло.
Во время хождений по микрорайону я не могла держаться от Ямахи на одной и той же дистанции. Когда впереди была прямая, мне приходилось прятаться за гаражами или стоять за углом дома. Когда дорожка петляла через двор, я объезжала его сбоку, держа в поле зрения Ямаху. И надо же было так случиться, что, когда мне
нужно было быть к Машке как можно ближе, я оказалась от нее слишком далеко.
Ямаха, наверное, в пятнадцатый раз завернула за угол супермаркета, я остановилась, чтобы поправить сбившийся носок и в очередной раз загнать волосы под резинку. Потом я неспешно подъехала к углу дома и, почти не таясь, выглянула наружу. То, что я увидела, меня одновременно испугало и неприятно поразило.
В двух шагах от ничего не подозревающей Ямахи, которая от меня была не ближе, чем в ста метрах, мчался роллер. Скорость он набрал порядочную, потому что куртка его так парусила от ветра, что казалась надутой воздухом, как небольшой воздушный шар.
— Ямаха!!! — заорала я что было сил. — Атас!!!
Машка оглянулась, но было уже поздно. Парень сдернул сумочку с ее плеча и ринулся прочь. Но он не знал, что мы приготовили для него ма-а-аленький сюрприз. В случае провала операции мне пришлось бы объяснять мамане пропажу ее театральной сумочки, поэтому я решила подстраховаться — мы прикрепили ее к руке Ямахи тонкой, но крепкой капроновой леской. Роллер, уже, видимо, раскатавший губу на нашу собственность, вдруг с изумлением почувствовал, что чужая сумка, будто живая, дернула его за руку и опрокинула наземь.
