Затем он обратился к леснику и второму полицейскому:
— Вы вдвоем оставайтесь рядом с хижиной. Возможно, они вернутся, если решат, что мы ушли… или другие придут, если ни о чем не подозревают.
Потом обратился к Руда и Сапожнику:
— Пошли скорее!
Они побежали к полицейскому фургончику, и офицер объявил по рации тревогу всем полицейским участкам Дрома и Изера, расположенным у подножия Веркора.
— А теперь вернемся в лагерь — сказал Сапожник. — Сообщим, что я жив и здоров, а заодно посмотрим, не вернулись ли остальные.
Офицер не ответил, он внимательно следил за дорогой — вести машину было достаточно сложно из-за сплошных кочек и ям. Руда, положив руку на плечо Сапожнику, спросил:
— Ты, наверное, удивлялся, почему так долго не идет помощь?
— Вы попали в аварию?
— Нет, но когда мы с Забет приехали в Лант, лесник еще не вернулся с дежурства. Нас встретила его дочка, Колетт. Потом он пришел, но решил, что надо позвонить в полицию Сен-Жана. Полицейские тут же направились в Веркор, но им не повезло: на дороге произошел обвал и задержал их на два часа. Ты видишь, лесник и Колетт не виноваты — они ведь фазу стали звонить. Колетт тоже с нами поехала, но отец запретил ей идти к хижине. Она ждет нас в лагере вместе с Забет и Гием.
Про себя Сапожник с гордостью подумал, что он-то ничего не боялся и даже уже не вспоминал о своем приключении на чердаке; сейчас его волновали только ребята. Когда же их найдут?
Наконец фургончик подъехал к лагерю. Сапожник узнал тот ясень, по которому и раньше находил дорогу, и пфвым выскочил из машины. Гий, Забет и дочка лесника, увидев их, вздохнули с облегчением.
— А где остальные? — с тревогой спросил Сапожник.
Не вернулись!
Тогда все на помощь!
Фургончик пересек спящий Сент-Аган, когда на светящемся циферблате колокольни было двадцать минут третьего. Машина плавно поднималась вверх по дороге к Гран-Веймону. Сидя на передаем сиденье между офицером и Забет, Сапожник прижался носом к стеклу и не сводил глаз с конуса света, идущего от фар. Ничего не было видно, только иногда ослепленные кролики, подняв уши, на мгновение замирали посреди дороги — и тут же бросались наутек.
Беспокоясь не на шутку, Сапожник то и дело включал уоки-токи, надеясь, несмотря ни на что, вызвать Тиду; его молчание могло быть связано и с большим расстоянием, и с тем, что сели батарейки, — во всяком случае, прибор как будто умер.
А машина поднималась все выше и выше, подпрыгивая на булыжниках, которыми была усеяна вся дорога. Наконец конус света высветил что-то беловатое, похожее на огромный бесформенный кусок ваты. Туман!.. Как и их товарищи несколько часов назад, они вступили в полосу облаков, окружавших вершину. Офицер сбросил скорость и для большей безопасности наклонился к левой двери — так было легче следить за краем дороги, а в это время Сапожник с бьющимся сердцем изо всех сил вглядывался в ватный туман. Неожиданно он вскрикнул:
