Итак, воскресным утром двадцать пять мальчишек вылезли из своих постелей, чтобы побыстрей почистить ровно тысячу башмаков. Если бы кто-нибудь из художников взялся рассказать об этом с помощью кисти и красок, картина получилась бы такая: тысяча надраенных ботинок выстроилась в ровнехонький ряд, а напротив, словно английская королева в день рождения перед своей лейб-гвардией, — новенькая, с иголочки, красная униформа посыльного, сверкающая золотыми пуговицами. "Благодарю вас", — сказала бы она и вежливо поклонилась бы армии башмаков.
Собрав свои четыре марки у входа в здание вокзала, Шериф направился в сторону Гусиного рынка. На Менкебергштрассе он прошел мимо Хорста Бушке, грустно сидевшего на своем ящике со щетками и гуталином.
С ума сойти можно! Сначала прямо очередь была, как на какую-то бесплатную раздачу, а потом вдруг как корова языком всех слизнула. И не хватает-то мне всего шестьдесят пфеннигов! — бурчал маленький черноволосый Бушке.
Вы свободны? — подошел пожилой господин, державший в одной руке сверток, а в другой букет цветов.
Хорст Бушке вскочил, словно его ужалила оса.
Конечно, к вашим услугам!
Ну, пока! — ухмыльнулся Шериф и пошел дальше.
Гусиный рынок находился в центре города. Поэтому ребята и договорились встретиться здесь. Те, кто уже набрал свои четыре марки, должны были сдать их Шерифу в кафе-мороженом.
— О sole mio![4]—сказал Шериф, входя в кафе.
Оно принадлежало господину Таванти, а господин Таванти был итальянцем.
— Buon giorno ragozzo,[5] — приветствовал его толстяк хозяин. Он как раз наполнял мороженицу ингредиентами для изготовления ванильного мороженого.
Усевшись за один из маленьких столиков с мраморной крышкой, Шериф вынул из кармана листок бумаги, написал сверху свою фамилию и поставил рядом цифру "4". Откинулся на спинку стула и стал ждать.
Погода — поп buono, ничего хорошего, — заметил синьор Таванти, размешивая мороженое.
К вечеру прояснится. Дождь уже кончается, — отвечал Шериф, выразительно покрутив рукой, словно заворачивал водопроводный кран.
Belissimo,[6] — понял синьор Таванти. Наплыв в его кафе начинался как раз в послеобеденные часы, что он и попытался объяснить опять же по-итальянски. Но этого Шериф, конечно, уже не понял. Тем не менее он согласно закивал и снова сказал: "О sole mio!" — а потом заказал малиновое мороженое.
Синьор Таванти нес ему заказанную порцию, когда в кафе вошли первые чистильщики. Шериф записал их фамилии и поставил против каждого цифру. Пока на листке стояли сплошные четверки — одна за другой.
