Если я помешал, то к Рождеству зайду снова, — пошутил появившийся вдруг господин Шиммельпфенг. Он уже усаживался на стул перед Шерифом.
Доброе утро, господин Шиммельпфенг, — приветствовал его Шериф. — Извините, я просто размечтался.
А где же компаньон? — спросил господин Шиммельпфенг и вытащил из кармана "8-часовую газету".
Вот в этом-то все дело, — вздохнул Шериф, осторожно подворачивая обшлага брюк господина Шиммельпфенга.
ЗОНТИК ОКАЗЫВАЕТСЯ ДИРЕКТОРОМ ОТЕЛЯ
Мать и сын Пфанроты стояли перед зеркалом. Петер в шестой раз поправлял галстук, его мать надевала шляпу.
Ничего не скажешь, вынужден признать, что выгляжу до ужаса чинно и благородно! — заявил Петер, снова и снова оглядывая себя в зеркале.
Если не считать мыла, которое осталось у тебя в ушах, — засмеялась мать.
Петер вытащил из кармана сверкающий белизной платок. Все сверкало на нем сегодня. Рубашка, выходной темно-синий костюм с заглаженными как лезвие бритвы, стрелками на брюках, ботинки, ногти — одним словом, все. Даже влажные еще волосы были зачесаны идеально гладко.
— А теперь кругом — шагом марш! — приказала матушка Пфанрот, придав наконец нужный наклон шляпе, которую она надевала крайне редко, и положив в сумочку ключи от квартиры.
В коридоре она внезапно повернула обратно.
— Чуть было не забыла самое главное, — простонала фрау Пфанрот, возвращаясь в гостиную.
Она подошла к комоду и достала пять марок из ярко-желтой вазы с золотым ободком. Там же лежала газетная страница с объявлением отеля "Атлантик". И то и другое она сунула в сумочку, быстро вынула из ящика клеенчатую тетрадь и вписала в колонку "Расходы" цифру "пять".
Уже четверть одиннадцатого! — напомнил Петер.
Порядок есть порядок! — констатировала мамаша Пфанрот и убрала тетрадь на место.
На улице было солнечно. Стоя на трамвайной остановке, Петер снова поправил галстук. За последние четверть часа уже в седьмой раз.
Перестань, пожалуйста, — сказала фрау Пфанрот. — Где твои хорошие манеры? У тебя на шее галстук или шнурки от ботинок?
Ты случайно не знаешь, кто изобрел эту штуковину? — спросил Петер с изысканной вежливостью.
К сожалению, нет, а что?
Я бы с удовольствием подложил ему бомбу под подушку.
Да ну тебя, — сказала фрау Пфанрот и повернулась в сторону, откуда как раз из-за угла вынырнул трамвай.
Петер протиснулся вперед, где еще было сидячее место у окна и по ходу трамвая. Пассажиры косились на него очень зло, особенно один толстяк в черной шляпе.
— Ну и манеры! Как слон в посудной лавке!
