все-таки заметили, перепугались жутко. Наверное этот страх был написан у нас на
лицах, потому что Львович, не дав нам даже опомниться, начал еще сильнее нас
запугивать. Не знаю даже что на него нашло. Может Ева и правда обладала
какими-то там чарами, может он просто решил воспользоваться ситуацией, чтобы
реализовать свои скрытые желания, так сказать. В общем, не знаю. Сначала он
схватил меня и затолкал в подсобку, сказав, что за то, что я делал с Евой меня
могут отправить в колонию, потому что она несовершеннолетняя и есть закон,
который запрещает к ней прикасаться. Бред, конечно, но в тот момент я поверил в
этот бред. Стоял, как замороженный за закрытой дверью подсобки и соображал, как
мне лучше поступить в этой безвыходной ситуации — сразу выброситься в окно, или
же убежать куда-нибудь, стать бродягой и всю оставшуюся жизнь скрываться от
злобной милиции. Но по мере того, как оцепенение проходило, я начал
прислушиваться к звукам в классе. Львович что-то говорил, очень тихо, но я
слышал почти каждое слово. Он чем-то угрожал Еве, каким-то скандалом. Говорил,
что знает, из-за чего ее выгнали из предыдущей школы и обещал рассказать
директору, что здесь она творит то же самое и развращает мальчиков. Потом начал
о чем-то уговаривать, увещевать, начал говорить, что обо всем забудет, если она…
Потом Ева завизжала, но визг тут же оборвался, как будто ей зажали рот.
Послышался шум борьбы, скрип передвигаемых парт, снова крик Евы. На этот раз она
успела выкрикнуть мое имя, прежде чем ей снова зажали рот. На меня нашло
какое-то затмение, что-то будто подхлестнуло, и я схватив со стола ножик для
препарирования, выскочил в класс. Единственное, что я успел заметить когда
преодолевал несколько разделявших нас метров, был его огромный торчащий из
штанов член, к которому он пытался подтащить Евину голову, намотав ее волосы
себе на руку. — Эльдар замолчал, переводя дыхание. Последние его фразы звучали
слишком эмоционально. Рука, держащая забытую сигарету, заметно дрожала. Никто ни
обронил ни слова. Когда Расулов, собравшись силами, заговорил снова, голос его
зазвучал спокойно. Почти отрешенно.
— Таким маленьким ножом тяжело убить человека. Тем более ребенку. Но когда я был
уже совсем близко, Львович повернул голову и почему-то нагнулся. Поэтому нож
угодил ему прямо в горло. Я дернул рукой, стараясь вытащить его из раны, но он
за что-то зацепился, я по инерции дернул снова, сильнее и почувствовал, как
что-то там разорвалось у него внутри. Я отшвырнул нож и быстро отскочил в
