твориться вокруг. Оставаясь же со мной наедине, ты словно преображалась. Твоё
маленькое сердечко оттаивало, ты искренне смеялась моим глупым шуткам, с
удовольствием рассматривала вместе со мной яркие журналы, которые отец привозил
из-за границы, и даже иногда играла в мои мальчишечьи настольные игры.
Ложась спать, я часто думал о тебе и не мог понять, какая же ты на самом деле.
Холодная непроницаемая льдинка, которую знали одноклассники, или же самая милая
и весёлая девчонка, которую знал лишь я один.
Не знаю, был ли я ещё когда-нибудь счастлив в жизни, как в те недели (всего лишь
недели!) невинной детской дружбы с тобой. Я достиг тогда, казалось, самой
вершины блаженства и ничего больше от жизни не требовал. Только чтобы ты была
рядом, и я мог смотреть в твои прекрасные, самые прекрасные на свете глаза.
Однако у тебя были другие взгляды на дружбу.
Я всегда думал, что всё вышло случайно, и виноват в этом тот злосчастный журнал,
но сейчас понял, что журнал послужил лишь поводом. Ты бы всё равно рано или
поздно получила своё, ведь ты была очень странной девочкой и все свои начинания
предпочитала доводить до конца. Рок был твоей преданной собакой, и он
обязательно подсунул бы тебе подходящий повод. Впрочем, журнал тебе тоже
наверняка подсунул он.
Этот самый журнал лежал в мамином шкафу под стопкой простыней и, понятное дело,
я никогда его тебе не показывал. Те журналы, что мы смотрели, были совсем
другого рода. Автомобили, рекламные каталоги, комиксы на немецком языке, — в
общем, вполне нормальные. Но тот журнал! Нет, я бы сквозь землю провалился, если
бы ты открыла его. Даже самому мне стыдно было смотреть, а о том, чтобы показать
тебе, даже речи быть не могло.
Но в тот день я неосторожно полез в шкаф, чтобы достать наши любимые комиксы с
верхней полки и случайно сдвинул простыни, от чего обнажился яркий уголок
журнала. Ты моментально его заметила и без задней мысли потянула к себе. Когда я
увидел это, то едва не лишился дара речи. Меня охватил настоящий панический
ужас. Спрыгнув с табуретки, я вырвал у тебя ненавистный журнал и, весь дрожа,
спрятал его за спину.
— Что это? — удивлённо спросила ты, и в твоих зелёных глазах вспыхнуло
любопытство.
— Нельзя! — просто заорал я, мелкими шажками отодвигаясь от тебя. — Это папин
журнал, он не разрешает его смотреть!
В ответ ты только пренебрежительно повела плечиками.
— Вот ещё глупости! Он всё равно ничего не узнает. Мы только посмотрим и вернём
на место, что ты как маленький!
