пупка халатик.
— А просто так. Что, я слышал, многие из санитаров наведываются к местным
дурочкам по ночам.
Аллочка сделалась бледной, как полотно, и на глазах её выступили предательские
слезинки. — Коля, да ты что! Да если кто узнает!… И вообще…
— Что 'вообще'? — не выдержал Колян, — ты что думаешь, я лясы здесь с тобой
точить пришёл?! Если засвербело между ног, так давай быстро задирай халат и
наклоняйся, нечего меня здесь лечить! А если нет, так я и посговорчивей тебя
найду!
Несколько секунд Аллочка только растерянно хлопала накрашенными ресницами, но
когда слова, сказанные Коляном, наконец, дошли до неё, она судорожно всхлипнула
и подскочила — Ты… Ты скотина, грязная скотина! — сквозь слёзы выкрикнула она и
выбежала за дверь.
Когда её каблучки затихли где-то в конце коридора, Колян опомнился.
— Чёрт, чего это я, удивлённо подумал он, перегнул малость.
Но где-то внутри забрезжило чувство облегчения. Перед глазами появилось до жути
сладкое воспоминание. Или видение? Видение черноволосой кошки с зелёными
глазами.
— Евгения Самохина, — вслух произнёс он, будто пробуя эти слова на вкус. -
Женечка…
Он видел её всего раза два или три в больничном парке. Но этого оказалось
достаточно, чтобы образ её накрепко закрепился в его порочной голове.
В первый раз он вроде и внимания на неё особого не обратил, — невысокая такая
брюнеточка, ничего в ней особенного. Но однажды он заметил, что она его
рассматривает. Глаза у неё были потрясающие — точь в точь как у кошки. Колян
подумал тогда ещё, что если девочке этой мордашку подкрасить косметикой, то от
неё глаз будет не оторвать. И ещё, конечно, этот взгляд, с которым она на Коляна
пялилась. Он сразу подумал, что эта куколка с голодухи по мужику может в койке
такое вытворить, что до гроба не забудется.
Колян расспрашивал о ней ребят и выяснил, что (аюшки!) лярвочка эта здесь уже
лет восемнадцать проживает. В общем, работы непочатый край нормальному мужику.
Тем более, что девочка, судя по слухам, спокойная, разве что немного со
странностями.
— Странности это хорошо, — мечтательно произнёс Колян. Заманчивая перспектива
необычного секса наполняла его тело истомой и жаром. Образ зеленоглазой кошки
вытеснил из его головы всё, — и дружков, поджидающих его в комнате отдыха, и
чувство страха, и даже недопитую, такую вожделенную водочку, наверняка с каждой
минутой уменьшающую своё количество.
— Ах, Женечка-Женечка, — умильно заворковал он, вертя перед глазами пластиковую
