— Ты же хорошо пел! — возмутился Артур. Олег отмахнулся:
— Там никто не слышал, кроме хозяина корчмы. А тут кони могут понести.
От шутливых препирательств (вообще-то Олег не прочь был и правда попеть, понравилось ему этот дело, но стеснялся Сашки) мальчишек отвлёк неожиданно громкий и чистый голос девчонки:
— Лихо, мое лихо, что ж ты не голубишь,
Что же ни спиною, ни лицом стоишь?
Ой, милый мой товарищ, ой, что ж ты мене губишь,
Что же не спросивши в грудь мою палишь?..
Девчонка, покачиваясь в седле, пела, глядя поверх голов мальчишек, и те выровняли шаг коней, чтобы оказаться слева и справа.
— За чью-то жинку, что не стоит дроби,
Засылаешь в дуло пулю из свинца.
Ой, милый мой товарищ, ой, что ж ты мене гробишь,
Что же ты дырявишь грудь у молодца?..
Казачья песня, казалось, совершенно дико звучит в оранжевых песках, в другом мире, в жарком послеполуденном мареве… Но, в конце-то концов — где только не пели своих песен русские казаки?
65.
— Мама, моя мама, ты не плачь, голуба,
С ног сымайте, мама, мои сапоги.
Ой, что ж ты, мой товарищ, ой, что ж ты мене, глупый,
Я ж еще и года в них не отходил…
Что же скажет батько, коли вин побаче,
Оселок казачий ляжет на витру.
Ой, что ж ты, мой товарищ, отось яки горячий,
Як же ты проснешься завтрачки с утру?
Тай с горы зеленой кровь моя солёна,
Ручейком из раны вниз бежит, звеня.
И дождичком умытый я лежу убитый,
А в голове копыто моего коня.(1.)
— Откуда ты это знаешь? — удивился Артур, когда Саша допела и каким-то равнодушным взглядом смотрела в барханы.
— Папка — казачий атаман в Тамбове, — отозвалась девчонка. — Не парадный, настоящий атаман. Я поэтому и верхом ездить умею, и стрелять… Он хотел сына, вот и меня даже Сашей назвал…
Кадет и казачка, подумал Олег. Набрать из таких партизанский отряд и начать исправлять мировое зло в глобальном масштабе. Но иронии не получилось, не вышло спрятаться за спасительный смешок. Солнышком, что ли, иронию выжгло?
Он послал коня вперёд. А когда оглянулся через несколько минут — то увидел, что Саша и Артур едут рядом и о чём-то разговаривают.
И Олегу стало скучно. Не грустно, а именно как-то скучно. Он подумал о Вальке и закрыл глаза, сам себе сказав, что они устали от песка…
* * *
На ночь остановились в оазисе, где уже стоял караван. Впрочем, караванщики, увидев хаттов (а за кого они ещё могли принять ребят?) тут же уползли куда-то в другой конец оазиса и там притихли, как померли.
— Ну и чёрт с ними, — буркнул Артур, плюхаясь на седло к огню. — Видеть их не могу.
