— Вчера из-за приема ваших самолетов вечером не разводили костров и ничего не смогли приготовить, — рассказывал мне Андрей. — Поэтому и завтрак у нас сейчас такой скудный. А днем зажигать костры не разрешается: над лесом то и дело летают немцы.
Чтобы не привлекать к себе внимания, я держался вдали от штаба. В лагере я был человек новый, и партизаны очень интересовались мною.
Особенно их смущал мой возраст, плохой слух и зрение.
Некоторые говорили сочувственно:
— Ну, зачем такого старика посылать в лес! Дали бы уж ему спокойно дожить свой век.
Партизан Гриша Костюк, в гимнастерке с распахнутым воротом, сумрачно поглядывая на меня, спросил:
— Что же, отец, не могли тебя там, на Большой земле, получше одеть?
— Не было одежды на складе.
— Ну, не было! Ты кто будешь?
— Я-то?
— Да, ты.
— По сапожной части работал.
— А-а! Потому-то тебя и прислали! — обрадовался Костюк. — Нам сапожник, брат, дозарезу нужен. Гвоздочков не догадался захватить?
— Немножко привез.
— Добро! Будь другом, почини ботинок. Видишь, какая авария. Вчера чуть ногу не сломал.
Я осмотрел его ботинки. На одном отстала подметка.
— Что ж, можно. Отдохну только немножко.
Андрей, поморщив лоб, молча посматривал то на меня, то на моего собеседника и, ухмыльнувшись, отвернулся в сторону.
К нам подошел Луговой.
Он мало изменился: коренастый, на редкость крепко сбитый, светловолосый, с яркими голубыми глазами и упрямо выпяченной нижней губой. Ему было около тридцати лет, но выглядел он старше.
— Где тут новое пополнение? — спросил он, лукаво глядя на меня.
Я встал:
— Я, товарищ командир, новое пополнение.
— Хорошо, нам пополнение нужно. Правда, у нас в отрядах все молодые ребята. Но ничего, поживете с нами — и вы помолодеете. А дорожки наши как вам понравились?
— Тяжеловаты немножко, — сознался я.
— Я думаю… Ну, ничего, не падайте духом. Обживетесь, легче будет. Ребята у нас — орлы, помогут вам. Поскольку вы еще пайка не получили, приходите к нам в штаб завтракать.
Предупредив радистов, чтобы не задерживали сводку Совинформбюро, он пошел дальше по лагерю, хозяйственно осматривая стоянку и переговариваясь с партизанами.
Штаб размещался в центре лагеря, под огромным развесистым дубом. Из плащ-палаток, разостланных на траве, получился стол, вокруг которого расположились командиры, политработники отрядов, диверсанты и разведчики. У многих были ордена и медали.
Павел Романович вручил некоторым из присутствующих поздравительные письма и подарки от обкома партии за боевые дела. Письма прочитывались вслух, а содержимое посылок — вино, консервы, папиросы — выкладывалось на стол для общего угощения.
