Было уже далеко за полночь, когда силы снова покинули Игната. Онопустился возле какого-то деревца, опять закружилась голова, и онповалился на правый бок лицом на влажную, холодную от росы траву.Последнее, что он слышал — это как будто невдалеке прокукарекал петух. Аможет, это только почудилось...
...Пробуждение на этот раз было отрадным, обнадеживающим. Игнатувидел, что над ним склонились лица двух деревенских мальчиков-подростков.
— Дядь, а дядь, проснись! — ломающимся баском говорил один из них. —Ты ранен? Откуда ты?
— Петь, а может, он оглох от разрыва бомбы? — с беспокойством сказалвторой, веснушчатый, белокурый паренек.
— Нет, Сергунчик, боец, видно, ослабел от потери крови, — авторитетносказал первый, круглолицый, чернявый, с маленькими карими глазами икоротким вздернутым носом.
— Что же нам делать-то с ним? — растерянно произнес Сергунчик. —Может, сходить за дедушкой, он же врач?
— Надо тащить домой, — сказал Петя. — Здесь оставлять нельзя. Могутопять появиться немцы, застрелят враз.
— Он тяжелый, до дома не дотащим.
— Айда за носилками, — предложил Петя, и, не дожидаясь согласиядружка, припустил к деревне. Сергунчик помчался за ним.
...Аксинья, мать Пети, была немало встревожена, увидев, как ее сыноквместе с товарищем опрометью понеслись через огороды к лесу, волоча засобой носилки.
Накинув старый жакет, она поспешила вслед за ними и настигла ребят втот момент, когда они затаскивали на грязные, в засохшей земле, деревянныеносилки немолодого красноармейца. Аксинья так и ахнула.
— Что вы делаете, бесенята! Он же весь в крови, перебинтованный, а выкатаете его, как чурбак!
Аксинья наломала березовых веток, застелила дощечки носилок, накрылараненого жакеткой и тогда уж огородами и задворками притащила его сребятами к себе в дом.
Уходя за врачом Терентием Петровичем, дедом Сергунчика, строгопредупредила ребят:
— Об этом никому ни слова. Узнают изверги — всех нас порешат,запомните.
Оставшись в избе одни, ребята зашли за занавеску, куда положилираненого, и снова стали тихонько допытываться:
— Дядь, а дядь, ты слышишь нас? Не бойся, мы свои. Откуда ты, скажи?!
И вдруг к их удивлению раненый приоткрыл глаза и сдавленно сказал:
— Пить, дайте пить...
Петя зачерпнул в ведре ковш воды, поднес его бойцу. Игнат чутьприподнялся, оперся на правую руку. Струйка воды пролилась ему на грудь,стекла по шее за ворот, а он все пил.
Глава шестая
Дул холодный пронизывающий ветер. Уже не видно было грачей, умолкптичий гам. Только желтогрудые синицы, печально попискивая, порхали срединизких кустарников да неугомонные вороны громко каркали, пугливо перелетаяс вершины на вершину оголившихся берез. Зачахли последние осенние цветы,опустели поля, не горели они яркой зеленью озимых всходов, на обочинахразбухших от дождей дорог коряво торчали колючие головки репейника.
