Раздвинув ветви орешника, они уставились в вечернюю мглу, туда,откуда уже четко доносились шаги. Скоро перед ними вырос человек скакой-то бесформенной ношей в руках.
— Кто идет? — негромко окликнул Виктор.
Человек от неожиданности остановился и словно замер. Но вот, бережноопустив ношу на землю, он пристально вгляделся в кусты и ответил:
— Виктор, это я, Сидор. Подойди ко мне.
Прижавшись к юноше, крепко держась за его руку, Люба прошептала:
— Что с ним? Куда это он?
Виктор вместе с Любой вышли из орешника. Когда они приблизились кСидору, они увидели на бровке тропы, под тонкими ветками ивняка, сухонькоебезжизненное тело Пелагеи. Лицо ее было обращено в их сторону и в темнотеказалось светлым застывшим пятном.
— Тихо, — предупредил Сидор. — Надо похоронить... Фрося уже накладбище, могилку копает.
Виктор растерянно смотрел на мертвую Пелагею, на Сидора. Ереминчуть-чуть откашлялся и снова взял мертвое тело матери на руки.
— Давайте вдвоем, — предложил Виктор.
Сидор молча кивнул, и они понесли покойницу вместе. За ними сопущенной головой шагала Люба. «Я преступница, — думала она. — Я виноватав гибели Пелагеи, деда Никиты и других...»
Ночь была теплой и душной. Чистое с вечера небо заволокло тучами. Наокраине кладбища, над бугром свежевырытой земли стояла недвижно, опершисьна лопату, Ефросинья. Заслышав приближающиеся шаги, она обернулась. Лопатав ее руках звякнула о камень.
— Сидор, это ты? — спросила она и, не дожидаясь ответа, шагнуланавстречу мужу.
Сидор и Виктор подошли к могиле и осторожно опустили тело Пелагеи наземлю.
Ефросинья склонилась над мертвой свекровью и тихо запричитала:
— Маменька, несчастная, и за что только они тебя убили? Чем тыпровинилась?..
Сидор, опустившись перед матерью на колени, достал носовой платок иотер им лицо покойницы. Виктор и Люба стояли с поникшими головами.
Над могилой подул резкий ветер. Затрепетали листья берез, скрипнулараз и другой надломленная ветвь.
— Прощай, мама! — сказал Сидор. Он поцеловал холодный лоб матери.Ефросинья сняла косынку и прикрыла лицо Пелагеи.
С кладбища они вышли на проселок к селу. Некоторое время шли молча,как будто остерегались разбудить кого-то своими голосами. На перекресткедорог Сидор остановился и сказал:
— Ну что ж, ребятки, прощайте, нам теперь в другую сторону, — и онуказал рукой куда-то в темное мглистое поле.
Люба подавленно спросила:
— Куда же вы пойдете ночью-то?
— Свет не без добрых людей, — ответил Сидор и, немного помедлив,шепнул Виктору: — Скоро свяжусь с тобой... О нас не беспокойтесь, непропадем, — твердо добавил Сидор и, махнув рукой, зашагал вместе с женоюпо едва различимой стежке в темное поле.
