— Ох уж эти ливни нашей родины, — сказал он и подумал, как отразится на его славе бывалого путешественника предложение (он его, конечно, сделает безразличным тоном) вернуться в Рауч; смелости ему не хватило; он продолжал вести машину, но наконец, в надежде вызвать у товарища соответствующий отклик, решился сказать: — Ну и ливень!
— Пройдет, — ответил Баттилана.
Гусман бросил на него быстрый взгляд, увидел мельком, как он сидит с открытым ртом, тупо уставясь в серо-белую муть мокрого стекла, и подумал: «Забился в свою бесчувственность, как улитка в раковину», и чуть не повторил слова одного земляка, которые как-то вспомнил его коллега в отеле «Ригамонти» в Лас-Флоресе: «Пройдет... через год». А Баттилана словно назло повторял:
— Пройдет. Такой ливень не затягивается.
— Не затягивается, — рассеянно согласился Гусман, в глубине души ругая спутника на все корки. — А вы откуда знаете?
Дождь лил неторопливо, как видно зарядив на всю ночь. Свет снова изменился: поле озарилось, и каждая мелочь проступила отчетливо и ясно, словно предвещая путникам какую-то неведомую беду. Гусман сказал, словно про себя:
— Последний дневной свет.
— И не поймешь, откуда он. Сдается, исходит от земли, — подхватил Баттилана с некоторым беспокойством. — Видите, как этот свет все меняет. Поле сейчас не такое, как было.
— Некогда мне смотреть по сторонам, — огрызнулся Гусман, — глина скользкая, как мыло, зазеваешься и угодишь в кювет.
Навстречу им прямо по середине дороги мчался грузовик с солдатами, и, чтобы разминуться с ним, не перевернувшись, Гусману пришлось пустить в ход всю свою ловкость.
— Заметили номер? — спросил Баттилана. — Посмотрите, обернитесь и посмотрите. Откуда только такой номер?
— На кой мне номер? Есть же такие люди. Только им и дела, что номер встречной машины. Кому рассказать — не поверят. На волосок от нее проскочили, и то потому лишь, что я правлю как бог, а теперь я еще должен оборачиваться и смотреть номер. — Он даже повысил голос и негодуя спросил: — Знаете, что я думаю? Лучше, пока еще светло, повернуть и пуститься обратно в Рауч.
— Вам так кажется? — спросил Баттилана.
— Вы что, герой или дурачок? Решайтесь. Фары «Гудзона» едва светят; этот ливень, который, по-вашему, пройдет, по-моему, будет лить до утра; дорога как намыленная деревяшка. Не стану я ни за что ни про что гробить машину. Смотрите, тут дорога пошире. Можно развернуться.
Разворот был сделан безупречно, но едва он взял курс на Рауч, как машина начала пугающе сползать в кювет.
