Скеллиг | страница 10

— Это мой любимец.

Она захлопнула альбом.

— А ты любишь птиц? — Она смотрела сердито, будто я в чем-то провинился.

— Не знаю.

— Типично. А рисовать любишь?

— Иногда.

— Когда рисуешь, поневоле смотришь на мир более пристально. И это помогает увидеть его по-настоящему. Ты это знаешь?

Я промолчал.

— Какого цвета дрозд? — спросила она.

— Черного.

— Вполне типично.

Она перекинула ноги к себе в сад.

— Ладно, пока. До новых встреч. И я бы хотела, если можно, посмотреть на твою сестренку.

Я отчаянно пытался не заснуть, но в сон клонило жутко. И я провалился, не успев лечь. Мне приснилось, будто наша малышка оказалась в гнезде у Мины в саду. Дрозды кормили ее мухами и пауками, она потихоньку окрепла и в конце концов выпорхнула из гнезда и устремилась вверх, пролетела над кронами и крышами и приземлилась на наш гараж. Рядом, на заборе, сидела Мина. Она принялась рисовать девочку, а когда я подошел ближе, прошипела:

— Уйди. Ты — опасность!

Тут девочка завопила наяву, в соседней комнате, и я проснулся.

Мама ее баюкала, малышка пищала и повизгивала. За окном щебетали птицы. Когда мама накормила ребенка и все наконец угомонились, я выбрался из постели, взял фонарик, торопливо натянул какую-то одежду и прокрался мимо родительской комнаты — сначала в ванную за пузырьком аспирина, а потом вниз, на улицу, через заднюю дверь.

Коробки с едой были на месте, в контейнере для мусора. Правда, за это время их завалили старыми газетами и охапками сорной травы, они перевернулись, и соус почти весь вытек. Я приоткрыл одну крышку. Красный шар суи весь склеился и застыл. Я пересыпал подмокшие "весенние" булочки в эту же плошку и пошел к гаражу.

— Балда, — ругал я себя. — Выдумал невесть что.

На крыше гаража, широко разевая желтый клюв, распевал дрозд. И в первых рассветных лучах его черные перья отливали золотом и синевой.

Я включил фонарик, вдохнул поглубже и ступил внутрь.

По утлам тут же зашуршало и забегало. Чьи-то лапки протопали прямо по моей ноге, и я чуть не выронил все, что нес. Добравшись до буфета, я осветил пространство до дальней стены.

— Снова ты? — проскрипел он. — Я думал, ты ушел.

— Я вам кое-то принес.

Он открыл глаза.

— Аспирин, — пояснил я. — А еще двадцать семь и пятьдесят три. Весенние булочки и свиной шар суи.

— Ты не так туп, как кажешься, — проскрипел он.

Я перегнулся через буфет и протянул ему пластиковую коробочку. Он взял было ее в руки, но руки так тряслись, прямо ходуном ходили, и мне пришлось забрать еду назад.