"Меркурианин!" — обожгла меня догадка. Видно у них там, на Меркурии, тоже свой бог имеется — меркурианский. Но в таком случае почему этот лжесвященник молился на земную икону? И тут я заметила, что иконка-то не совсем земная, да и все остальные иконы в церкви тоже были не совсем земные. У всех без исключения святых нимбы (это такое сияние вокруг головы) были не круглые, как обычно, а квадратные.
Не успела я это увидеть, как поп-меркурианин увидел меня.
— Ты что здесь делаешь?! — проворно вскочил он с колен.
— То же, что и вы, — ответила я как можно непринужденнее. — Богу молюсь.
— Что-то я тебя, девочка, раньше в Бесовке не видел, — смотрел он на меня недобрым взглядом.
— А я только сегодня приехала.
— Откуда?
— Из Москвы.
— А зачем?
Это уже походило на допрос. И я решила сама позадавать вопросы. А фигли? Ему, значит, можно, а мне нельзя?
— А почему на вашей церкви купола черные? — спросила я.
— А что? — насторожился он.
— Просто интересно, — прикинулась я дурочкой с переулочка.
— Да какая разница, какие купола? — заюлил "священник". — Черная коза, белая коза — лишь бы молоко давала. Так же?
— Не знаю, не знаю, — качала я головой. — Везде золотые, а у вас в Бесовке почему-то черные.
— У нас тоже скоро будут золотые. Наш меценат обещал сусального золота прислать.
— Кто-кто обещал?
— Спонсор. На чьи деньги эта церковь построена. Господин Каннибалов.
Ах, вот оно что. Значит, на каннибаловские денежки эта церковка выстроена. Уж не на те ли самые, которые он выручил от продажи мяса тринадцатилетних девочек?.. Разумеется, я все это подумала, а не сказала.
А сказала я вот что. Вернее, спросила вот что:
— А почему у вас на всех иконах нимбы не круглые, а квадратные?
— Да какая разница, — снова начал он. — Белая коза, черная коза…
— Про коз мы уже слыхали, — перебила я его и блеснула своими церковными познаниями: —
По иконописным канонам святых на иконах положено изображать так, как положено. Вы бы им еще вместо нимбов рога нарисовали.
— Не богохульствуй, дитя мое, — закрестился он левой рукой. И у меня отпали последние сомнения. Потому что всякая нечисть (как опять же говорил мне майор Гвоздь) всегда левой рукой крестится.
— Во-первых, это не я рисовал, — сказал… (даже не знаю, как его и называть-то теперь), — а одна известная художница.
— Уж не Афиногена ли Смертолюбова? — предположила я и попала в точку.
— Да, она. А откуда ты, девочка, знаешь?
— А я ее поклонница, — быстренько нашлась я.
