А вместе с усмешкой сползло и само лицо.
Ну, это был полный отпад, ребята. А следом за первым отпадом сразу же последовал второй, и тоже — полный. Под морщинистым лицом старухи Смертолюбовой, которое сползло вместе с усмешкой, оказалось другое лицо — молодое и мне прекрасно знакомое. Угадайте чье?.. Надежды Львовны Одуванчиковой!
А дальше произошла одна вещь, о которой вам, если у вас нервишки слабые, лучше не читать. Пропустите следующий абзац.
Так вот, Афиногена Смертолюбова, ну то есть уже Надежда Львовна Одуванчикова, вытащила из кармана нож с выкидным лезвием, выкинула это самое лезвие и воткнула его себе прямо в сердце. Из раны фонтаном брызнула кровь, забрызгав все зеркало. Не обращая на это внимания, Одуванчикова расширила ножом рану, сунула в нее руку и вытащила… нет, не сердце, как вы, наверное, подумали, а консервную банку из-под шпрот, открыла ее и высыпала на пол кучу дохлых дождевых червей, потом насыпала в банку новых червяков, живых и извивающихся, и сунула банку обратно в кровоточащую рану.
«Так вот для чего Одуванчикова покупает дождевых червей, — поняла я, — у нее вместо сердца консервная банка с червяками».
Не успела я это понять, как… снова проснулась. Блииииииииииииин!.. И это тоже был сон.
Я решила больше не спать. На фиг мне такое мыло — всякую муру во сне смотреть. Уж лучше я телик погляжу, круглосуточный музканал. И я уже взялась за дистанционку, как вдруг…
Тук-тук-тук…
Я замерла. Может, послышалось?..
Нет, опять: тук-тук-тук. Причем явно не во входную дверь барабанили.
А тогда куда?
С третьего «тук-тука», я поняла — куда. В запертую черную дверь.
Я на цыпочках подкралась к этой двери и осторожненько заглянула в замочную скважину.
В замочные скважины, ребята, только так и надо заглядывать — осторожненько, если не хотите, чтоб вам шилом или еще чем-нибудь острым в глаз ткнули. Кто? — спросите вы. Да те, кто с той стороны.
Короче, я заглянула в замочную скважину, но ничего и никого не увидела.
Стук в дверь больше не повторялся. Зато под дверью послышался шорох. А через пару секунд из-под дверей выползли… человеческие отрубленные пальцы. Связанные между собой тонкими веревочками.
Мое сердце сказало «ек» от такого сюрприза. А отрубленные пальцы встали на кончики ноготков, словно балерины, и проворно, как тараканы, побежали к стулу, подбежали, обхватили ножку, вскарабкались на сиденье, а оттуда, по-лягушачьи, перепрыгнули на стол, где стоял компьютер.
