Да уж, Воробья танком не сдвинешь с этих меркуриан. Эх, сейчас бы обо всех этих странных странностях майору Гвоздю рассказать или полковнику Молодцову. Но они — майор с полковником — потерялись, как земляника в лесу, и где их теперь искать?.. Фиг знает.
Володька между тем прочел мне целую лекцию.
— Как избежать физического уничтожения? — с умным видом вещал он. — Нужно принять контрмеры. Это значит — не шляться ночью по всяким кафешкам и киношкам, как ты, Мухина, любишь делать. Человека обычно где убивают? Там, где он бывает систематически. Ведь у всех со временем вырабатывается свой алгоритм…
Я даже слова-то такого никогда не слыхала.
— Чего-чего вырабатывается?
— Алгоритм, — важно повторил Воробей. — К примеру, утром ты идешь в школу, а после школы возвращаешься домой — это и есть твой алгоритм. И тебе его надо срочно изменить. Потому что если ты каждый день в восемь тридцать выходишь из дома, а в пятнадцать ноль-ноль возвращаешься домой, то тебя можно запросто подкараулить и убить, вычислив твой алгоритм.
— Воробей, кончай умничать, — перебила я. — Что ты конкретно предлагаешь?
— Я предлагаю квартиру своей тети.
— Тети Моти? Которая в Питере живет?
— Нет, у меня есть еще одна тетя. Троюродная.
— А где?
— Здесь, в Москве. Ты наверняка о ней слышала. Смертолюбова. Довольно известная художница.
Да, о Смертолюбовой я слышала. И не только слышала, но еще и видела ее по ящику-телику. Она была такая старая, что уже слегка смахивала на мертвеца. К слову сказать, и рисовала Смертолюбова одни только кладбища. Причем целыми циклами: «Деревенские кладбища России», «Городские кладбища России», «Кладбища ближнего зарубежья», «Кладбища дальнего зарубежья». Ну и так далее.
— Смертолюбова твоя троюродная тетя? — удивилась я. — А чего ты раньше мне про это не говорил?
— Да я и сам недавно об этом от матери узнал.
— А как ее зовут?
— Афиногена Геннадьевна.
— Как-как? — вытаращилась я. — Офи… гена… Это что, от слова «офигенный»?
— Да не Офигена, а А-фи-но-гена, — поправил меня Володька. — Старинное русское имя.
— Офигеть, — сказала я. — И что, я буду у нее жить?
— Ага. В ее мастерской. Она на полгода в Штаты улетела, писать цикл картин «Кладбища Америки». А ключ от мастерской нам оставила.
— Цветы поливать?
— Нет у нее никаких цветов. Просто за картинами приглядывать… Короче, Мухина, слушай инструкции… — И Воробей выдал мне инструкции. Четкие и ясные: — Из мастерской никуда не выходить. Дверь никому не открывать. На телефонные звонки не отвечать. Телик не врубать. В общем, вести себя тише воды, ниже травы. Мне не звонить, я сам тебе позвоню. По обычному телефону. Даю три звонка, кладу трубку, затем опять звоню. Поняла?..
