Галиуллин отцепился от одного прогона, прошел, балансируя, по узкой балке, пристегнулся к другому прогону и продолжал свои монтажные хлопоты.
Стоял Галиуллин достаточно близко, и Варежка видела его слегка раскосые глаза под обрезом большой каски. Он носил в жару каску не по размеру: наматывая под нее мокрое полотенце; приноровился в этому подобию чалмы еще в Асуане. Голова повязана чуть пониже краев каски. Пот, стекая с затылка, смачивает полотенце, и, влажное, оно сохраняет способность охлаждать.
Ну что еще за проволочка? Варежка разозлилась и крикнула по радио на всю площадку:
— Хватит сопли жевать, Садырин! Веселей поворачивайся!..
Недовольная заминкой внизу, она перестала следить за стропальщиком.
Чтобы уберечь себя от подступившего раздражения, она прокричала Галиуллину:
— Сколько наша невеста весит?
— Без малого четыре килограмма.
— Тяжелая весовая категория. А как девчушку назвали? — Она стерла пот со лба запястьем, не снимая перчатку.
— Проектов много. Но Зина еще не утвердила. Вот выпишется... — Лицо его сразу подобрело, морщины разгладились. — А то один сварщик у нас на Чирчикстрое лопухнулся. Назвал дочку Мариникой.
— Согласно румынской пластинке?
— А того не знал, что, во-первых, Маринике — имя мужское, а во-вторых, так кличут в Румынии бездельников.
— Нашему Садырину это имя подошло бы, — прыснула Варежка, щурясь от солнца.
Еще до полудня Галиуллин доложил Варежке, что сегодня печет не хуже, чем в Асуане. Она была искренне убеждена, что такого зноя никогда не испытывала; забыла, как невыносим был вчерашний день, отделенный от сегодняшнего прохладной ночью.
Наконец плита оплетена тросом, Садырин заливисто свистнул и показал рукой «вира».
Варежка увидела Шестакова — бригадира с недельным стажем. Тот стоял неподалеку от подножья крана, запрокинув голову, и тоже с нетерпением ждал, когда подымут плиту. Каска на нем с маленьким козырьком, Шестаков прикрывал глаза ладонью: ослепляло солнце.
Теперь произошла заминка наверху — не изготовились к тому, чтобы принять плиту и уложить на место.
В таких случаях крановщик слегка приподнимает груз и выжидает, контрольно держа его на весу.
Но Варежка не захотела держать плиту над землей. Она просигналила и стала ее подымать.
Квадратная тень резко выделялась на фоне площадки, палимой солнцем. Уменьшаясь в габаритах, тень чуть покачивалась.
Плита замерла над пустырем, никто под ней не стоял, так что техника безопасности соблюдалась.
Может, Варежка, подняв высоко плиту, решила тем самым подстегнуть бригаду Галиуллина?
