У Михеича в общежитии отдельная комнатенка, ребята из бригады и девчонки с третьего этажа будут за ним присматривать. Пасечник попросит Ирину, чтобы она наведывалась к старику, как делала когда-то в Бхилаи. Тогда в тропиках Михеич уверял, что поправился не от лекарств, а после селедки и горбушки черного хлеба, которые Ирина выпросила для Михеича у наших, прилетевших из отпуска. Да и в Москве они опекали старого бобыля, когда жизненные пути Пасечников и Михеича неожиданно пересеклись у подножья Останкинской башни.
Ехать в больницу Михеич наотрез отказался, паника на пустом месте.
Пасечник не настаивал, помалкивал, а то Михеичу померещится, что от него хотят отделаться, избавить себя от забот.
Самое большее через неделю Михеич обещал вернуться на площадку, будет помогать Шестакову внизу.
«Жигуленок» удалялся от строительной площадки, но мыслями Пасечник оставался в «третьяковке».
Шестаков нравился ему аккуратной деловитостью, привычкой к дисциплине, безусловной порядочностью.
Но вот хватит ли у него твердости, требовательности? Хватит ли жизненного опыта? Высотного уменья ему явно недостает, Михеич прав.
Странные порядки у нас на монтажных участках! Направляют на практику студентов и не разрешают посылать их на верхотуру. А молодой инженер, только что прибывший на стройку, с первого же дня обязан руководить монтажом на верхних отметках. Ну а если молодой инженер сорвется из-за отсутствия практики? Диплом ему парашюта не заменит...
Больше всего огорчила досадная закавыка, имевшая место в «третьяковке»: у квалифицированного монтажника нет желания выдвинуться в бригадиры!
Пасечник сочувствовал Михеичу, тому было обидно слышать-видеть, что никто не хочет занять его место. Более того, он был оскорблен...
Как же так?
Известная, можно сказать, с заслугами бригада Матвея Михеевича Морозова — и никто не пожелал стать ее бригадиром. Оставляет наследство, богатое, честно нажитое, а наследники от него отказываются...
Страдание было написано на лице старика, когда один за другим поступали самоотводы...
Бригадиру всегда труднее добиться исполнительности, послушания, если подчиненный не ценит возможности выдвинуться, или, как выражаются поляки, «авансовач».
Что же, все в бригаде у Михеича такие равнодушные, безынициативные?
Нет, всему виной боязнь ответственности, и не только технической ответственности — административной. Кажется, этой ответственностью испугали Ромашко на всю жизнь.
Взваливаем на бригадира слишком тяжелую ношу — и его собственную, и ту, какую должен нести его подчиненный, если дорожит своей работой.
