Данило вдруг осекся. Петька Штырь даже не посмотрел, скрылся в подъезде. Данило долго не мог очнуться от этого горя. «Прохвост! — думал он. — Прохвост, он прохвост и есть, вишь, не признался. Да разве это где видано? Своего мужика не признать, Ольховского. В Шибанихе жил, в одном дому гостили… Господи, до чего дожили!»
Данило в отчаянии снова пошел в приемную. Все посетители уже ушли, и прежний секретарь, узнав Данила, рассердился:
— Я же вам, гражданин, сказал: Михаил Иванович принять не может. Не может, понятно это или нет?
— Да я, товарищ командир, на минутую… Можно сказать, совсем недолго…
— Нет, нет, приходите на следующей неделе!
— Я, вишь, не могу долго-то, сына женю на той-то неделе.
— Что-что?
— Сына, говорю, женю, свадьба на той неделе, время-то нету.
Секретарь хмыкнул и позвонил:
— Товарищ Гирин, немедленно зайдите ко мне.
Данило положил шапку на стул и не по возрасту резво прыгнул за барьер, подскочил к двери кабинета.
— Оставьте его в покое! — сказал Сталин секретарю, когда тот попытался за рукав увести Данила от дверей, Сталин закурил и сел где-то в дальнем углу, а Калинин повторил приглашение:
— Садитесь, садитесь.
Данило (он был слегка выведен из себя) не ответил Сталину и достал из-под шубы бумагу. Большое масляное пятно от скоромного пирога красовалось посредине листа, но водяной знак фабрики Сумкина был все равно хорошо заметен. Калинин начал читать.
— Прочти вслух! — глухо, издалека произнес Сталин.
— А ты не приставай! — обернувшись, вдруг встрепенулся Данило. — Не мешай человеку читать!
Калинин засмеялся, вскинув густые волосы и выставив бородку:
— Гражданин Пачин, гражданин Пачин!.. Стоит ли, Иосиф Виссарьенович?
— Стоит! Обязательно стоит! — сказал Сталин.
Калинин близоруко склонился, сильно грассируя и окая, прочитал жалобу:
от крестьянина Вологодской
губернии деревни Ольховицы
Данилы Семенова Пачина
Прошение
Покорнейше прошу президиум ЦИК разобрать мою жалобу относительно сугубо неправильных действий низовых властей в лице комиссии Ольховского волисполкома и лично уполномоченным РИКа Игнатия Сопронова. По существу дела имею честь сообщить следующее. Я, Данило Семенов Пачин, крестьянин, по оговору Сопронова решением комиссии волисполкома генваря 11-го дня сего 1928 года лишен был гражданских избирательных прав, что считаю несправедливым. Наемным трудом мое хозяйство никогда не пользовалось, торговли никакой не было. Что касается толчеи, то я давно передал ее добровольно и безвозмездно в Ольховскую коммуну имени Клары Цеткиной. В справедливости сих слов дают показания все нижеподписавшиеся граждане д. Ольховицы Вологодской губернии.
