Бумага с клеймом фабрики Сумкина, на которой была написана жалоба, лежала за пазухой, трамвай браво гремел железяками. Данило Пачин ехал по белокаменной, полный хороших надежд. Он верил в свою справедливость. Он без особого труда нашел дом, где принимал ходоков председатель ЦИКа Михаил Иванович Калинин. «Мужик-то он наш, тоже ведь деревенский, — думал Данило, — должен разобраться, должон воротить права. Господи, благослови!» Данило мысленно перекрестился и взялся за большую медную скобу. Он вошел в коридор, старательно обтер о половичок валенки, снял шапку. Нащупал под шубой бумагу и ступил на лестницу. Его не остановили и не окликнули, он немного умел читать вывески и вскоре на четвертом этаже нашел нужные двери.
— Я вас слушаю, гражданин! — Данило увидел за столом крупного, представительного человека.
— Здравствуйте, — произнес Данило. — Я, товарищ командир, на одну минутую, мне бы к Михаиле Ивановичу. Значит, это…
— По какому вопросу?
Данило замялся, ворочая шапку в ненужных сейчас руках:
— Мне бы к Михаиле Ивановичу…
— Заявление? Жалоба? Оставьте ваши бумаги, разберемся, сообщим по месту жительства. Есть у вас заявление?
Секретарь председателя ЦИКа глядел куда-то сквозь Данила, успевая разглаживать бумаги. В приемной слегка пахло приятным табачным дымом, и этот домашний запах вернул Данилу сообразительность. Он потоптался и сказал:
— Да нет бумаги-то… Мне бы Михаила Ивановича, с глазу на глаз.
— Сегодня нельзя, гражданин. Занят Михаил Иванович.
— Ну я ежели попозже зайду. Пока до свиданьица. — Данило повернулся и вышел. От волнения он надел шапку только на улице, и милиционер-регулировщик долго смотрел на живописную лысину мужика.
Прошло два часа. Данило не спеша обошел вокруг Кремля, подивился на узорчатые маковки Покровской церкви, поглядел на реку и посидел на снежной скамеечке какого-то садика. Набравшись терпения, он снова пошел в приемную. Человек пять посетителей — мужиков и городских — сидели на стульях, и тот же секретарь названивал кому-то по телефону, подписывал бумаги. Данило решил подождать, пока народу будет поменьше, снова вышел, походил около дома и вдруг увидел Штыря.
Петька в черных с калошами валенках, в суконном черном пиджаке и богатой пыжиковой шапке выходил из машины, держа в руках толстый портфель. Данило бросился навстречу:
— Петька! Петр Николаевич, гли-ко, хоть я тебя увидел-то! Совсем я…
— Что? — Петька даже не остановился.
— Николая-то Ивановича я потерял, я на квартере-то был, да ты уж ушел…
