— Ни за чем я не прячусь. — Сирина вскинула голову и сердито уставилась на него. Солнце, светившее сквозь обнаженные ветки ясеня, превращало ее волосы в расплавленное золото. — Если я оскорбляю вас, то не более, чем вы того заслуживаете. Возможно, вы очаровали мою семью, но не меня.
— Очаровать вас — наименьшая для меня забота, — процедил он сквозь зубы.
— Ну конечно, вас заботят только пышность ваших кружев и блеск ваших сапог. Вы явились в мой дом с разговорами о войне и справедливости, но сами ничего не делаете.
— Что я делаю или намерен делать, вас не касается.
— Вы спите под моей крышей, едите за моим столом. Где были вы, когда англичане приходили строить свои форты и отправлять наших людей в тюрьмы или на виселицы?
— Я не могу изменить историю, Сирина.
— Вы не можете ничего изменить — ни того, что произошло, ни того, что произойдет.
Его пальцы сжали ее руку.
— Не хочу обсуждать с вами мои планы, но скажу вам: когда придет время, изменения произойдут.
— В чью пользу?
Бригем притянул ее к себе:
— О чем вы?
— Что судьба Шотландии значит для вас или любого английского аристократа? Вы приехали из Англии благодаря прихоти и в любой момент с легкостью можете вернуться туда — в зависимости от того, куда подует ветер.
Его лицо побледнело от негодования.
— На сей раз, дорогая моя, вы заходите слишком далеко.
— Я говорю, что считаю нужным. — Сирина попыталась вырваться, но обнаружила, что ее рука зажата как в тисках. — Вы не называете никакой причины, по которой вступили в союз с нашим делом, почему решили обнажить шпагу. Поэтому я могу думать, что мне угодно.
— Думать можете, но за слова надо платить.
До сих пор Сирина не видела Бригема по-настоящему сердитым. Она не знала, что его глаза могут сверкать, а рот твердеть, и тогда лицо покажется высеченным из гранита. Девушка едва не вскрикнула, когда пальцы Бригема железным кольцом впились в ее предплечье.
— И что же вы сделаете? — холодно осведомилась Сирина. — Проткнете меня шпагой?
— Поскольку вы не вооружены, в этом удовольствии мне отказано. Но я собираюсь придушить вас.
Сирина не была уверена, говорит он серьезно или всего лишь пугает ее. Бригем поднял свободную руку и сжал горло девушки достаточно сильно, но не настолько, чтобы перекрыть ей дыхание. Его взгляд был суровым.
— У вас стройная шейка, Сирина, — сказал Бригем. — Очень белая и очень хрупкая.
На мгновение она застыла, как заяц, когда на него пикирует ястреб. Ее рука беспомощно опустилась, глаза расширились, а дыхание стало неровным.
