Мятеж - Нора Робертс

Эта история рассказана для Мак-Грегоров, которые жили раньше и придут позже.

Лес Гленроу, Шотландия, 1735 г.

Они прибыли в сумерках, когда жители деревни вкушали вечернюю пищу. В холодном ноябрьском воздухе вился над трубами дым от горящего торфа. Неделю назад выпал снег и теперь поблескивал в лучах заходящего солнца на замерзшей земле под голыми деревьями. Вечернюю идиллию нарушил громоподобный звук приближающейся конницы, заставляющий мелких животных в лесу разбегаться в поисках убежища.

Сирина Мак-Грегор сняла с колена маленького брата и подошла к окну. Она подумала, что ее отец со своими спутниками рано возвращаются с охоты, но не было слышно ни приветственных криков из близлежащих коттеджей, ни взрывов смеха.

Сирина приникла к холодному стеклу, вглядываясь в сумрак и борясь с возмущением, что ей, девушке, не позволили участвовать в охоте.

Вот Колл поехал с отцом, хотя ему едва исполнилось четырнадцать и он был далеко не так опытен в обращении с луком, как она. Но ему разрешали охотиться с семи лет. Сирина надула губы, всматриваясь в окно. Теперь ее старший брат несколько дней не будет говорить ни о чем, кроме охоты! А ей остается только прясть.

Маленький Мэлколм начал хныкать, и Сирина стала машинально покачивать его, глядя на дорогу между фермами и коттеджами.

— Тише! Папе не понравится, если он, войдя в дом, услышит, как ты хнычешь. — Но что-то заставило ее прижать ребенка ближе и нервно взглянуть через плечо на мать.

В комнате горел свет, и из кухни доносился аппетитный запах жаркого. Все в доме выглядело чистым и опрятным. Сирина, ее мать и младшая сестра Гвен добивались этого весь день. Полы были выскоблены, столы отполированы. Ни в одном углу не было паутины. Руки Сирины начинали болеть при одной мысли о недавней уборке. Все было выстирано, и в сундуках лежали маленькие саше с сухой лавандой, которые так любила ее мать.

Так как отец был лэрдом[1], они владели лучшим домом в округе, крытым красивым голубым шифером. Мать следила, чтобы нигде не было ни пылинки.

Все казалось обычным, но что-то заставило сердце Сирины биться чаще. Схватив шаль, она завернула в нее Мэлколма и открыла дверь, ожидая увидеть отца.

Ветра не было, и нигде не слышалось ни звука, кроме стука лошадиных копыт о замерзшую землю. Должно быть, они вот-вот появятся на холме, подумала Сирина. Услышав первый крик, она отшатнулась, но тут же выпрямилась и шагнула вперед, но мать окликнула ее: