Не слушая кровожадного старца, я по собственному почину обыскал Абиха, но никакой удавки не нашел. Только широкий нож. Ну и что? Кто же выходит из города без ножа? У меня тоже в кармане лежит нож, правда складной и с гораздо менее устрашающим клинком.
— Ловкий, — уважительно сообщил Зулеб. — Если б старик его не углядел, так бы я его и не заметил. И как он за нами шел, я не чуял. Очень ловкий.
Он пошевелил Абиха ногой, и тот ответил тихим стоном.
— Отойдите! — распорядился я. Зачерпнув руками воды, я выплеснул ее на лицо Абиху. Это не произвело особого эффекта, пришлось повторить еще дважды прежде, чем он разлепил глаза и, постанывая, огляделся.
— Полагаю, ты шел за мной, чтобы сообщить о том, что завтрак готов?
— Примерно так, эфенди, — не поведясь на иронию, прошептал Абих.
— Он доносчик, — веско сказал Зулеб. — Я перережу ему горло и, раздев, брошу в кусты. Днем там никто на труп не наткнется, а за ночь шакалы растащат его. В одежду завернем камни и бросим в воду.
— Мы не станем так поступать. Да, он соглядатай, и что с того? Он умелый слуга, и пусть таковым и остается. А доносить об этой истории он не станет, так мне кажется. Потому что перерезать ему горло можно и после того, как он предъявит доклад о моем отсутствии в Акко.
— Лучше сразу. Надежнее, — мрачно настаивал Зулеб, но я, ставя точку, покачал пальцем перед его носом.
— Он мой слуга и мне решать, как обойтись с ним.
Ни жив, ни мертв, Абих слушал наши препирательства, переводя еще мутный от удара взор с моего лица на бороду Зулеба и обратно.
Присев на корточки, я спросил:
— Неужели было недостаточно убедиться, что я покинул город? Зачем было следить за мной дальше? Ты такой хороший шпион?
Абих с трудом сглотнул и ответил:
— Хороший. Но не потому, что мне нравится шпионить, эфенди. Это занятие то скучное, то опасное, но никогда — приятное. Но так уж повелось — хочешь работу слуги, бери в довесок вторую — соглядатая.
— Хотите знать, эфенди, врет ли вам старик в бурой гелабии?
— Рясе, — машинально поправил я, и тут же утвердительно кивнул в том смысле, что знать правду хочу. — Говори, и я пощажу тебя. Не будет даже побоев.
— Я не знаю. Откуда мне знать про их дела? — и широко улыбнувшись, Абих закрыл глаза. Должно быть, удар по голове искалечил его чувство юмора, и его слова показались произнесшему их смешными.
— В любом случае, следует как можно быстрее вернуться в стены монастыря, — заявил брат Ожье.
— Сразу же после молитвы, — поправил его брат Луи. — Впервые за четыре года я буду молиться вслух, — задумчиво добавил он.
