— А как же та женщина из моего мира, которой ты помогал в её трудной жизни? — язвительно осведомилась я.
— Это было до того, как я полюбил правительницу Ликатеса, — пояснил Хрум.
— А после того ты повесил себе на штаны большой амбарный замок, и с тех пор — ни-ни? Блюдёшь целомудрие, и ни служанки, ни пленницы для тебя больше не существуют? Извини, не верю.
— Почему же не существуют? — Видно было, что маркизу не очень хочется отвечать, но его дурацкая честность взяла верх. — Я мужчина, я люблю женщин и ценю даримое ими наслаждение, но это же совсем другое.
— Не вижу логики, — отрезала я. — Значит, рабыню-наложницу ты трахать можешь, а благородную меня — нет?
— Неужели вас, — Хрум посмотрел на меня, и я увидела в его взгляде неподдельное удивление, — прельщает роль постельной игрушки, имя которой мужчина забывает раньше, чем взойдёт солнце? Извините, не верю.
Я не нашла, что возразить. Продолжать дискуссию не имело смысла — Хрум упёрся рогом в свои идиотские принципы, как баран в новые ворота. Его не переубедить — так стоит ли унижаться? Я демонстративно завернулась в одеяло, легла и повернулась к рыцарю спиной. От костра веяло теплом, хотя я предпочла бы тепло сильного мужского тела — уже почти неделю я без сладкого, это для меня многовато. Однако ближайшее ко мне сильное мужское тело сидело смирно и не делало ни малейших попыток меня согреть. Ну что за жизнь гадская…
— Леди Активиа, — услышала я голос де Ликатеса, — я приготовил мясо. Поешьте, леди.
— Спасибо, не хочу, — буркнула я, не поворачиваясь. — Лопай сам, праведник.
В моей голове роились невесёлые мысли. Я вдруг подумала, что этим магам-эххам, которые живут на свете уже не первую сотню лет, я кажусь ребёнком, плаксиво клянчащим у взрослых вкусную конфетку. Они возятся со мной, как и положено взрослым, но всерьёз не воспринимают. И я впервые усомнилась в том, что я Избранная, и что я действительно смогу стать повелительницей этого непонятного для меня мира.
С этими грустными мыслями я и уснула.
* * *
Проснулась я от ощущения направленного на меня пристального чужого взгляда. Кругом была темень кромешная, хотя небо было усыпано множеством звёзд — ярких, словно новогодние игрушки. Я подняла голову — костёр чуть тлел, и я разглядела Хрума: рыцарь лежал возле него на земле и спал, не выпуская, однако, рукояти меча. Я не сомневалась: если нам — то есть мне — будет хоть что-то угрожать, де Ликатес тут же проснётся и вскочит на ноги, готовый к драке с любым врагом — боевой маг есть боевой маг. Но кто же тогда на меня так пристально смотрит?
