Пауза.
…Утешимся только тем, что сколько мир стоит, лучшие никогда не выживают, они всегда умирают раньше. Во всей истории так. И на войне так. И в лагере.
— Ну, не согласен. Выживают всегда — умные.
— Так, может быть, умные — не лучшие?..
Молчат.
— А вообрази, если б тебя сейчас выпустили и Ауру тоже, — ведь ты б на ней не женился.
— Почему ты думаешь?
— Вас просто телячий восторг соединил. А ведь она — чужой человек: католичка, литовка.
— А та, которая нас всех сюда заложила, была комсомолка и русская.
Молчат.
— Слушай, Вовка. Последняя, может быть, ночь. Пойди уж к ней.
— Как же ты останешься один?
— Ну, на часок.
— Н-н-нет…
— Если я тебя отпускаю?
— Не соблазняй.
Пауза.
— Ну, тогда иначе. Пойди разбуди Генку, мы постоим с ним. А потом приходи с Аурой вместе — и вы постоите.
— Так — давай!
— Вали!
И Володя уходит в нашу сторону.
стихают его шаги.
Мантров некоторое время неподвижен. Ждет. И вдруг…
настороженная музыка. Что случилось??
быстро идет
в пролом!
И мы за ним!
Мы плохо видим его в темноте, у земли. Он крадется, он бежит! Легкий топот его и срывчивое дыхание. Пугающе-громко из темноты взвод затвора и:
— Стой! Кто идет?!
Мантров задыхается:
— Не стреляйте! Я к вам! Не стреляйте!
Луч фонарика оттуда ему в лицо. И теперь видим, как он поднял руки:
— Не стреляйте! Я — добровольно!
Группа военных в полушубках. Один выступил, слегка обыскал Мантрова при боковом свете фонарика.
— Взять руки назад! Марш!
Увели вглубь, сквозь них. Фонарик, перед тем как погаснуть, косо скользнул по плакату:
КТО НЕ С БАНДИТАМИ…
Темно.
Вдруг — яркий свет. Просторная комната. Портреты Ленина и Сталина. Десятка полтора офицеров — за длинным столом и кто где попало. Золотые и серебряные погоны. Широкие. И узкие судейские. Подполковники, полковники. Военного вида и чиновного.
Начальство лагеря — Чередниченко, Бекеч, оперативники — сбились в сторону, они тут ничтожны.
Яснолицый высоколобый подполковник с тремя орденами стоит посреди комнаты прочно, властно (портрет беспощадного Сталина пришелся сзади него) и как бы рубит указательным пальцем:
— Так. Обстановка в лагере, настроение, планы, организационная структура, — это все ясно. Благоразумие Евдокимова — учтем по вашему свидетельству. Непримиримость других членов штаба — тоже. Но это не все!
БЫСТРЫЙ ОБОРОТ ОБЪЕКТИВА ВКРУГ КОМНАТЫ, И ОН ПОКАЧНУЛСЯ
ПРИ ЭТОМ.
Мантров — бледный, у стены. Рядом стул, но он не сидит. Языком пробивает сухие губы. Близ него на стене — военная таблица со штыковыми приемами.
