— А расстрелянных — в землю? А номера — опять на лоб?
Евдокимов:
— Не надо нам гадать. Никаких фантазий нам не надо. Рассуждайте логически. Мы можем только с м я г ч и т ь п о р а ж е н и е. И эту грозную передышку в несколько дней — меня оч-чень беспокоит их молчание — надо использовать действительно не для того, чтобы за сиськи трематься, как я тебе, Богдан, и говорил! — а для п е р ег о в о р о в! Чтобы наименее болезненно вернуться в рамки… мирной жизни.
Косой рывок.
Барнягин:
— То есть… просить гражданина начальника… разрешить нам вернуться на каторгу?.. Так??
За его спиной раскрывается дверь. Часовой:
— Товарищ полковник! Дежурный по дозорам — Мантров. Срочное сообщение!
Голос Евдокимова:
— Пусть зайдет.
Часовой выскакивает, впускает Мантрова и Федотова. Они перепоясаны, подтянуты, Мантров — с номерами, Федотов — без. У Мантрова его постоянное рассчитанное спокойствие, говорит как об обычном:
— Со станции слышен сильный рев моторов. Это — не автомашины. Или трактора, или…
оборачивается на Володю. Тот взволнован, решителен, переклонен вперед:
— …танки! Я различил стволы и башни. По шуму — танков с десяток.
Гай резко поднял голову, лежавшую лбом на столе. Послушал Володю. Обвел присутствующих. Встал. Богатырь. Ястребиный профиль. В тишине — тихо:
— Это не бульдозеры, ясно… Полковник, вы не правы: начинали не мы. Начинал тот, кто сдавал нас в плен, а выжившим навьючивал немыслимые сроки. Начинали те, кто нашил на нас номера и запер бараки. Те начинали, кто…
разгорячается
…оплел нас стукачами, бил палками и бросал в ледяные карцеры. Никогда с сорок первого года — да со дня рождения самого — не было у нас никакого выбора! И сейчас его нет: надо готовить бутылки горючие! И щели копать! И будем с танками драться!!
Он — пойдет на танки! Это видно. Музыка!
И Федотов пойдет!
А Мантров (с ним в кадре)…?
ЗАТЕМНЕНИЕ. ШИРОКИЙ ЭКРАН.
Ночное небо светлее ночной земли, и рядом с баррикадой видны два черных силуэта — сторожевой дозор. Ветерок чуть треплет спущенные уши их шапок.
А дальше, за проломом — разбросанные огоньки поселка. Оттуда, издали, иногда прожектор быстро прошарит по земле, ослепит и погаснет.
Мы успели разглядеть, что здесь — Федотов и Мантров.
Они долго молчат. Вздох:
— Да, Володька… Думали университет вместе кончать, а кончим вместе — жизнь… Вот попали в заваруху…
Молчат.
— Здорово все-таки Гай сказал. Никогда, у нас не было выбора, Витька. Не выбирали мы, где родиться. А родясь — не могли не думать. А за то нас схватили — и опять-таки не могли мы не бороться. И за это теперь умрем…
