— Хре-еновина все это, м-молодые люди. Романтический бандитизм. Корсиканская партизанщина. У меня немалый военный опыт, но и я не могу представить, с какой стороны эта междоусобная резня приблизит нашу свободу?
Он говорит — Федотову, сидящему через проход на постели около Мантрова. Тот лежит и слушает. Федотов порывается:
— Полковник, я вам скажу!..
Но с таким собеседником не поспоришь, он давит:
— Да нич-чего вы мне, стьюдент, не скажете! Может быть, режут стукачей, а может быть — достойнейших людей? Кто это фактически докажет — стукач? не стукач? Вы при его доносе присутствовали? Нет! Откуда ж вы знаете?
Мантров приподымается, впивается пальцами в плечо Федотова.
Впервые мы видим его потерявшим самообладание:
— Полковник прав! А за что зарезали повара санчасти? За то, что он бандеровцам отказал в рисовой каше? Палачи! Грязные средства! Это — не революция!
Голос Федотова дрожит:
— Вы меня в отчаяние приводите! Если так…
Полковник:
— Вы — юноша, очень милый, чистый, очевидно — из хорошей семьи, и вы не можете быть сторонником этих бессмысленных убийств!
Федотов быстро переклоняется к нему и шепчет:
— А что вы скажете, если я сам, сам принял в них участие?!
Полковник, колыхаясь от смеха:
— Ха-ха-ха! Так не бывает! Рука, державшая перо, не может взять кухонного ножа!
— Но Лермонтов владел и кинжалом!..
— Вы-выходи на развод!!
громко орет в дверях надзиратель, тот черночубый, угреватый, читавший приговор девушкам.
Шум общего движения, ворчание, скрип вагонок. И уже первые зэки идут на выход мимо надзирателя,
Вид с крыльца. Свинцовое утро. Ветер. Небо с низкими быстрыми тучами. От крыльца к линейке тянется поток арестантов. Все они — уже в ватном, потертом и новом, больше — сером, иногда — черном. И летних картузиков ни на ком не осталось, а — матерчатые шапки-"сталинки".
Идут на развод, но многие сворачивают в сторону — туда, где стоит газетная витрина с крупным вылинявшим заголовком «ПРАВДА». Вокруг этой «Правды» — толчея, не пробиться.
И МЫ ТАМ,
через плечи смотрим, читаем меж голов — листовку:
марш освобождения!!
ДРУЗЬЯ!
Не поддавайтесь первому угару свободы!
Стукачи дрогнули, но хозяева — в креслах.
Они плетут нам новые сети. Будьте едины!
В о т н а ш и т р е б о в а н и я:
1. Свободу узникам БУРа!
2. Отменить карцеры и побои!
3. На ночь бараков не запирать!
4. Восьмичасовой рабочий день!
5. За труд — зарплату!
Бесплатно больше работать не будем!
Тираны! Мы требуем только справедливого!!
Федотов сам не свернул, но с улыбкой смотрит, как сворачивают к газетной витрине.
