И у него в таком селе такая дивчина.
(Выйди, коханая, працею зморена,
Хоч на хвылыноньку в гай!..)
МЫ ОТХОДИМ
по большому бараку, а потом и теряем бандуру из виду. Но она все играет, надрывая душу. Потом тише.
Внизу сидит старик с головою льва, только без гривы. Щеки небриты, сильно заросли. Высокое чело, оголенное возрастом темя. Он в очках, штопает шерстяной носок.
Близкий голос:
— А за что, Дементий Григорьич, могли посадить вас, безвреднейшего ботаника?
Дементий Григорьич поверх очков покосился на спросившего.
Улыбнулся:
— Ботаников-то и сажают, вы газет не читаете?.. Впрочем, я не за ботанику. Я раньше успел…
Штопает носок.
…Будь это лет сорок — полсотни назад, я вполне мог бы послужить персонажем для чеховского рассказа. Ученая размазня, собирающая свои гербарии где-то в захолустной России. Писал бы труд о каком-нибудь "леукантемум вульгарис". Ну и девушка, конечно, передовая, непонятная… Какое-нибудь мучительное провожание между ржи, при луне. Кажется, даже такой рассказ у Чехова есть. Но в наше время новеллы имеют другие сюжеты. Я наказан за реликтовое чувство: за нелепое желание защищать родину. Тюрьма моя началась с того, что я записался в народное ополчение. Кто не пошел — продвинулся, преуспел. А ополчение бросили с палками на танки, сдали в плен и от издыхающих в плену отказались…
Занимается своим носком.
КОСАЯ ШТОРКА, ЗАЙДЯ ЗА ДИАГОНАЛЬ ЭКРАНА, ОСТАНАВЛИВАЕТСЯ ЧЁРНОЙ ЧЕРТОЙ.
В нижнем задавленном углу, окруженное сизыми клубами затемнения, остается освещенное лицо ботаника. Он — штопает.
А наверху, на просторе экрана — светлая чистая комната. Портрет маршала Сталина на стене. Пирамидка с карабинами и автоматами. На нескольких скамьях, друг за другом, сидят солдаты, сняв фуражки на колени. Бритые головы. Привыкшие к исполнению лица. Очень серьезные, как перед фотоаппаратом. Скомандуй им залп — и тотчас будет залп.
ПЛАВНЫЙ ПОВОРОТ ОБЪЕКТИВА.
Солдаты — затылками, а лицом к нам — их политрук. Толоконный лоб!
— …ознакомить вас с некоторыми судебными делами заключенных, чтобы вы понимали, кого вам поручено охранять. Это — отбросы общества, это — гады, задохнувшиеся от ненависти, это — политическое отребье, недостойное того хлеба и каши, которые им дает советская власть. Я вот в канцелярии лагеря выбрал дела наугад…
Политрук берет папку из стопы перед ним, раскрывает…
…Меженинов Дементий Григорьевич. По специальности ботаник. Прокрался в аппарат Академии наук. Получал огромную зарплату. Спрашивается — чего еще ему не хватало? Так нет! — он отравлял семенные фонды! Подрывал прогрессивную систему академика Лысенко и тем способствовал гибели урожаев! А во время войны пошел и предал родину!..
