Начальник генерального штаба генерал Умедзу, недавний командующий Квантунской армией, поддержал маркиза Кидо. Он считал, что атомная бомба, сброшенная на Хиросиму, конечно, осложняет войну, но это событие еще не может решить ее исхода. Трумэн шантажирует Японию атомной бомбой. Умедзу доложил императору, что после капитуляции Германии Квантунская армия на границах Советской России перешла к оборонительной тактике. Должно пройти какое-то время, прежде чем империя снова вернется к плану «Кан Току-эн», к стратегическому продвижению на север, в пределы советских территорий на Дальнем Востоке; Если сейчас Квантунской армии не придется вести бои с советскими войсками в Маньчжурии, ее можно будет перебросить на острова Империи, и тогда неизвестно, смогут ли американцы одержать победу, несмотря на то что они обладают атомным оружием. Он добавил, что вооруженные силы Японии располагают сильнейшим бактериологическим оружием, которое не уступает по силе своего действия атомной бомбе. Квантунской армии даны указания готовиться к военным операциям большого масштаба в собственно Японии.
– По достоверным сведениям нашей разведки, – заключил Умедзу, – англо-американское командование намерено осуществить в ноябре высадку своих войск на острове Кюсю и начать решающую битву на равнине Канто[2]. Священный ветер камикадзе поможет нам разгромить врага на земле Ямато так же, как это было во времена монгольского нашествия. Сейчас мы имеем бригаду камикадзе в четыре тысячи человек, готовых умереть за императора. Мы применим наше секретное оружие и уничтожим врага... Хакко Итио! – воскликнул Умедзу и, поклонившись в сторону императора, сел на свое место.
Среди дзусинов пронесся вздох облегчения – не все еще потеряно! Но в этот момент, нарушая все традиции совещаний в присутствии императора, вошел его адъютант и что-то взволнованно зашептал на ухо маркизу Кидо.
– Ваше величество, – обратился к императору лорд хранитель печати, – из Москвы получено сообщение: Советская Россия объявила войну императорской Японии. Русские войска перешли в наступление в Маньчжурии по всей границе на протяжении пяти тысяч километров...
В кабинете императора наступило тягостное молчание.
Вступление в войну Советской России меняло военную ситуацию, о которой только что говорил генерал Умедзу.
Принц Коноэ сказал:
– Теперь мы проиграли войну... Бессмысленно продолжать ее. Подумаем о нашем будущем. Нам следует больше опасаться коммунизма, бунта японской бедноты, нежели капитуляции перед Соединенными Штатами. Лучше капитуляция, чем революция...
