— Нет, что вы! Я просто хочу, чтобы мы с вами хоть мало-мальски поняли друг друга.
— Ясно, этого я и боялся.
— Ну пожалуйста, господин Тах, упростите мне задачу, что вам стоит?
— Имейте в виду, юноша, я терпеть не могу упрощений; а вы к тому же просите меня упростить себя самого — и ждете ответного энтузиазма?
— Да не прошу я вас упрощать себя самого! Дайте мне всего-навсего самое простенькое определеньице этих ваших «мудей»!
— Ну ладно, ладно, не плачьте. Что вы за народ такой, журналисты? До чего все чувствительные!
— Я слушаю вас.
— Так вот, к вашему сведению, муди — это способность индивидуума к сопротивлению окружающей лжи. Вполне научно, правда?
— Дальше?
— Надо ли говорить, что есть они у очень немногих. А уж число людей, владеющих пером и обладающих вдобавок этими самыми мудями, и вовсе ничтожно. Поэтому так мало на свете писателей. Тем более что требуются и некоторые другие качества.
— Какие?
— Например, елдак.
— Где муди, там и елдак, — логично. А определение елдака?
— Елдак — это способность к творчеству. Немного на свете людей, действительно способных творить. Большинство всего лишь списывают у предшественников, талантливо или не очень — другой вопрос, причем зачастую предшественники, в свою очередь, сами у кого-то списывали. Бывает и так, что при великолепном владении пером есть елдак, но нет мудей, — Виктор Гюго, например.
— А вы?
— Я, может быть, и смахиваю на евнуха, но елдак у меня что надо.
— А Селин?
— О, у Селина есть все — гениальное перо, железные муди, отменный елдак и прочее.
— Прочее? А что же еще нужно? Анус?
— Ни в коем случае! Анус оставим читателю, чтобы было куда вставлять, а писателю он ни к чему. Нет, что еще необходимо — губы.
— Я не решаюсь спросить, о каких губах идет речь.
— Ну, вы и пошляк! Я говорю о губах, предназначенных, чтобы закрывать рот! Каждый понимает в меру своей испорченности!
— Ладно, а определение губ?
— Губы играют две роли. Во-первых, они превращают слово в чувственный акт. Вы никогда не задумывались, что сталось бы со словом, не будь губ? Это было бы что-то холодное, сухое и невыразительное, как речь судебного исполнителя. Но еще важнее вторая роль: губы призваны закрывать рот, дабы не было сказано что не надо. И у руки есть свои губы, которые не дают ей писать что не надо. Необходимость их трудно переоценить. Иные писатели, наделенные и талантом, и мудями, и елдаком, загубили свое творчество только потому, что говорили, когда следовало промолчать.
