Командирский танк круто развернулся на месте и открыл ответный пулеметный огонь. Генералу, командующему танковой группы, пришлось самому вступить в бой и отбиваться от нападения.
Два танка двинулись к мостику, автоматчики выпрыгнули из второго бронетранспортера и залегли цепью.
Цепи подняли в атаку два офицера охраны и тут же упали, скошенные из кустов пулеметной очередью.
По кустам била танковая пушка.
Из бронемашины было видно, как вдоль берега, укрыкаясь между ракитами, отступали к лесу пограничники.
За ними вдогонку пустился второй танк. Взрыв. И танк закрутился на месте. Ручная граната порвала ему гусеницу.
Пограничники отошли в лес. Оттуда открыли огонь из пулемета. Автоматчики опять залегли.
Командирский танк перенес пушечный огонь на опушку леса.
Пулемет замолчал. Командирский танк зацепил второй танк на буксир, и вся группа двинулась вперед.
Мы провожали передовые отряды танковой дивизии прорыва несколько километров. Вся ударная сила армейской танковой группы пришлась по мирным деревням и селам. Горели сосновые леса. Из Бреста доносилась артиллерийская канонада. Крепость сопротивлялась. Но генерал и не предполагал атаковать ее танками,он ожидал подхода тяжелых гаубиц и мортир, а также пехотных частей.
В седьмом часу вечера мы вернулись на командный пункт. В штабе царило оживление, если не сказать, ликование. К генералу рвались с донесениями.
Я не понимал, что происходит. Я мог предположить, что главные силы Красной Армии специально, с умыслом, оттянуты от границы, чтобы встретить врага на марше, но где же советские истребители, где бомбардировщики, — почему они разрешают свободно двигаться танковым колоннам? Я мог предположить, что главные силы Красной Армии готовятся встретить врага на укрепленных еще до войны оборонительных рубежах, но авиация уже должна действовать против танков и против немецких самолетов. Можно было с ума сойти от недоумения и отчаяния.
Нельзя же было втайне сосредоточить три группы армян на границе, нельзя было не видеть, куда устремляется гитлеровская армия. Мне было известно, что тогда же, зкогда Рамфюрннх объявил мне о восточном походе, такого рода предупреждения поступили в советское посольство в Берлине.
Пожары, расстрелянные колонны беженцев на дорогах... Если бы немцы вошли в пустые, безлюдные деревни, я бы предположил, что их ждут в глубине обороны. Но почему же не эвакуировано мирное население?
Вот тебе еще одно испытание, разведчик! Искать утешения было не у кого.
