Раздалась вторая очередь, на этот раз ближе. Пули с глухим стуком упали слева от нашей позиции. Долл и Блонди моментально повернули винтовки влево на звук торопливых шагов. Я застыл как статуя.
— Не стреляйте! — Огромное тело капрала Томаса возникло над нами в траве и свалилось у наших ног.
— Черт возьми, мы чуть не разнесли тебе башку, — проскрипел Долл.
Томас поднял голову.
— Вот, ушел и пришел, — задыхаясь, произнес он и сел.
— Что там случилось?
— Расскажу, когда достанем этого гука. — Он показал в направлении, откуда вели огонь. — Видите дерево справа, футов двадцать пять отсюда?
— Да.
— Эта сволочь сидит на дереве, футах в пятнадцати над землей.
— Я через траву ничего не вижу.
— И не надо. Он там совсем один. Достаточно обстрелять его сквозь траву.
— Откуда ты знаешь, что он один?
— Потому что он сделал из меня мишень для учебной стрельбы. Если бы их было больше, от меня бы мокрое место осталось. Да как вы не поймете? Он караулит Старика, как ты сказал. Ему оттуда видна вся река. Он, наверное, видел, как мы сюда заползли. Только не собирается драться со всеми сразу, а думает перебить нас по очереди, это ясно как день. Но теперь он дрожит от страха.
— Может, он уже давно смылся.
Томас покачал головой:
— Он не знает, что я его видел. Построимся в линию, но не вставать. Когда я открою огонь, стреляйте поверх травы. Выпустите по нему весь магазин.
Мы улеглись в ряд и навели винтовки. Томас открыл огонь, потом Долл и Блонди. Грохот стоял оглушительный. Я нажал спусковой крючок, но выстрела не последовало: винтовка стояла на предохранителе. Я спустил предохранитель, когда они уже опустошили магазины. Среди ружейной трескотни раздался пронзительный крик.
Я не истратил ни одного патрона. Подумал о лежащем там сержанте: он так и не узнает, что я просачковал. Все вставили новые магазины, не подозревая, что я не стрелял. Томас медленно поднялся и выглянул поверх травы, держа наготове винтовку. Ухмыляясь, опустил ее.
— Поглядите, он все еще на дереве и уже никогда не спустится.
Мы встали. Казалось, стало еще тише, чем было до стрельбы. Дерево одиноко стояло в зарослях травы. Это было странное зрелище: одинокий часовой в открытом поле — каприз природы. И на нем необычный груз. Мертвое тело застряло в нижних ветвях, куда свалилось сверху. Автомат свисал с ремня, надетый на шею, и слегка покачивался, словно жил своей безмолвной жизнью.
— Автомат мой, — заявил капрал Томас.
— Можешь взять автомат, — сказал Долл, — а я беру уши. Это моя добыча.
