лохматое. Что ж, если оно любит вкусненькое, то мы, может, и договоримся.
Северянин подходит поближе.
-- Вы их не кормите сладким, -- говорит. -- Избалуете.
-- Я не кормлю, я выбираю, -- говорю. И тут меня осеняет. -- А у вас есть... не знаю, как по-муданжски сказать, ну, такая штука, на спину лошади, чтобы сидеть удобнее было?
Он кривится.
-- Это только для детей.
-- Можете считать меня ребёнком, только давайте сюда эту штуку!
-- Вы что, тоже гулять собрались?
-- Ага.
Он мотает головой.
-- Хозяин не разрешал.
-- Он запретил? -- уточняю я.
-- Нет, но и не разрешал.
-- Значит так, -- говорю. -- Пока хозяина нет, я за него. Если он не запретил, значит, можно. У меня есть ружьё, а у тебя нету, поэтому я уеду в любом случае, но лучше дай мне на чём сидеть, а то я упаду, и ты будешь отвечать перед хозяином!
Северянину задница оказывается дороже правил, так что седло он мне приносит и, после того как я выразительно потряхиваю ружьём, закрепляет на выбранном мной толстом коньке. Это оказывается самец, или как они там у лошадей называются. Стремян у седла нет, но с одной стороны есть верёвочная лестница, по которой можно залезть наверх. Это хорошо, потому что даже небольшой муданжский конь всё равно очень большой. Я вставляюсь в седло, счастливо вцеплюсь в ручку впереди и сообщаю коняге, что можно трогаться. Он нехотя делает два шага. Я выдаю ему печенье и -- на чистом, не приукрашенном культурой и воспитанием родном языке -- объясняю, что если он будет слушаться, то получит ещё. Коняга обречённо вздыхает и трогается рысцой. То ли он такой толстый, что работает, как амортизатор, то ли просто походка такая, но трясёт на нём гораздо меньше.
Примерно через полчаса необременительной прогулки я вижу на горизонте какое-то пятнышко. Ещё минут через десять становится ясно, что это Азамат. Думаю, он меня признал ещё раньше. И уже прямо отсюда я вижу, как у него округлились глаза от этого зрелища.
Когда до него остаётся совсем немного, я командую коню стоять, снабдив это требование парой непечатных обстоятельств места и образа действия. Мне кажется, он так лучше понимает, чем эти безумный муданжские вопли. Потом я честно даю ему ещё печенье.
-- Лиза... -- оторопело приветствует меня Азамат. -- Ты чего... одна, верхом, в седле... Кто тебя отпустил?
-- Попробовали бы они меня не отпустить, -- хмыкаю я, веско похлопывая по ружью.
