Горы рядом, но мы там никогда не были. Да и в этот раз в горы не поднимемся, Котьма далеко от настоящих гор. Софья уехала к родителям в город, Вере опасно трястись в кузове грузовика, отправились в поход без них. К началу ущелья домчались мигом. Сгрузились и пошли по широкой тропе вдоль ручья в глубь Котьмы. Все выгорело за лето, деревья и кусты почти без листьев. Прошли вверх на несколько километров. С державной уверенностью стоят деревья грецкого ореха, широко и мощно раскинув толстые нижние ветви, тоже почти без листьев, орехов не видно. Собрали курды. Оставшиеся, видно, осыпались. Мы ногами попытались нащупать их в толстом слое сухих листьев. Находили, но мало. Земля изрыта дикими кабанами. Ни кабанов, ни другой живности не встретили. Ноябрь. Змеи попрятались. Даже птиц мало. В проплешинах между деревьями грецкого ореха — заросли дикой яблони с кислющими краснобокими плодами. Где побольше солнца — кусты алычи, темно-красной, оранжевой, и желтой. Много не съешь, тоже очень кислая. Зато ягоды боярки ешь, сколько хочешь. Терпкие, мучнистые, кисло-сладкие. Собирать их труднее из-за колючек на ветках. На обрывистых берегах ручья — густая неразбериха длинных колючих плетей ежевики. Листья пожухли, открылись дымчато-сизые гроздья ягод. Переспелые, сладкие. Брать их надо очень осторожно, сильно качнешь плеть — ягоды проваливаются вниз, под скопище плетей, совсем не держатся на веточке. Много сухих. Боже, как хорошо! Жаль, поздно приехали. Подбираем остатки. Нужно было устроить такой рейд в сентябре или, на худой конец, в октябре. Двумя группами по три человека мы бродили по ущелью, перекликались и собирали то, что нам досталось после предшественников и лесного зверья. В долине еще жарко. Правда, солнце не так припекает, как летом, но настоящей прохлады еще нет. Персики, виноград, гранаты, инжир, айва… И серый от пыли воздух. А здесь легко дышать свежестью и чистотой. Бодрящий запах осени и близких холодов. Костров не жгли, не пели, дышали полной грудью и наслаждались чудным вкусом сохранившихся ягод ежевики. Юрий с Иваном от Тамары ни на шаг и все время уводят ее от нас. Кто из них ей милей? Юрий, к сожалению. Между нею и Иваном нагло поднялась настырная Вера. Иван страдает, что стал третьим лишним, но ничего с собой сделать не может, не дает Юрию и Тамаре уединиться. Тамара крикнула нам, что пора двигаться вниз. Скоро стемнеет, а идти далеко. Всего понемножку мы набрали полные сумки. Устали, шастая по ущелью, но подгоняли себя, чтобы до темноты выбраться к шоссе. Не успели. Ночь упала сразу, из-за горы поднялась луна, тропка забелела, на шоссе ни одной попутной машины. Вообще никого. Пусто. Двинулись пешком. По обочине пыли насыпано, как снегу зимой, удобнее идти по проезжей части. Шли не торопясь. Пели, травили анекдоты, продолжали праздновать, вспоминая, полюбившуюся Котьму. Возле школьных ворот мы с Тамарой попрощались с друзьями, которые продолжили путь к поселку. Тамара с Соней жили в школьном флигельке, и моя квартира тоже была в школьном дворе. Дома я присела на темной веранде перевести дух после перегруженного впечатлениями дня и заметила, как Юрий стукну в окошко Тамары и она вышла к нему. Они уселись на край школьной веранды. Как можно тише и незаметнее я убралась в дом. Заснула мгновенно. Завтра свободный день, не надо торопиться к восьми.
