— Линяют? — шепотом спросил я.
Николай кивнул. Покусывая травинку, он искоса наблюдал, как изюбрихи прошли вдоль склона и неторопливо скрылись в зарослях кустарника; на прощание мелькнули среди ветвей их короткие белые хвостики. Мы молча покурили на склоне и двинулись дальше по тропе, ведущей в глубь горного массива.
Солнце уже подобралось к полудню, когда, обшарив склоны сопок и истоптав звериные тропы, мы вышли на гребень распадка. Здесь, в ложбине, которая пролегла от гребня, начиналась ломаная гряда скал. Она тянулась по равнинной тайге до горного хребта, на вершинах которого сверкал белизной чистый снег. А над вершинами гор медленно тянулись грузные облака, и временами набегал порывистый резкий ветер. Николай поводил биноклем и со вздохом сказал:
— Шабаш! Ветер крутит, охоты нет. Давай располагаться на отдых. — Стаскивая с себя мешок и карабин, он продолжал объяснять: — Когда от ветра шум по тайге, изюбр себя не слышит и не ходит, а сразу ложится в чащу. Так и лежит до вечера, а если ночью утихнет, идет на кормежку…
Я возился с костром, а Николай бродил меж камней, срывал пучки трав, принюхивался к ним и чему-то улыбался. Чубучок его трубки выпускал ровные колечки дыма, и по этим колечкам я видел, что настроение у моего напарника меняется к лучшему. Вдруг Николай внимательно прислушался и показал пальцем в сторону ельника. Из хвойной чащи доносились какие-то бормотания. Николай подхватил мое ружье, вытащил из него пулевые заряды и, выбрав из горсти патронов два дробовых, осторожно вошел в чащу. Он шел медленными шагами, склонив голову и все время прислушиваясь к непонятному бормотанию. Я вслушивался, стараясь по треску сучьев определить, где находится Николай, но ничего не слышал, кроме порывов ветра в листве и приглушенного бормотания в чаще ельника. Грохнул выстрел, и звонкое эхо ударилось по распадаку. Через несколько минут из чащи вышел Николай и бросил у костра небольшого косача с красными бровями и аспидно-черными перьями на крыльях.
— Скрадывал его по ельнику, — сказал Николай, разряжая ружье. — Там самка неподалеку была, вот он и топтался рядом. На обед нам с тобой должно хватить!
Раскочегарив костер, я принялся было ощипывать птицу, но Николай презрительно фыркнул, быстро нарубил смолья и развел такой костер, что к нему на метр было не подойти. Когда пламя поутихло, он зарыл птицу под раскаленные угли. Минут через пятнадцать обед был готов. Терзая душистое мясо, я готов был с кем угодно поспорить, что подобного блюда не отыскать в самом изысканном ресторане. Мясо птицы, казалось, вобрало в себя все ароматы леса.
