Перехваченный ремнями рюкзак трещал по всем швам. Но я старательно изучал список, чтобы найти в нем пробелы. Придумывал различные ситуации, в которых мог очутиться в одиночестве на льду моря, и воображал, что именно могло бы тогда понадобиться мне, но усталый мозг отказывался работать, и, измучившись, я сдался на милость собранного рюкзака.
Последние часы этой невыносимо долгой для меня ночи я так и не мог уснуть. Несколько раз выходил проведать Айвора. Мой спутник, начисто опустошив двухлитровый котелок мучной болтанки, спокойно дрых себе у поленницы. Его не тревожило грядущее утро.
Я не мог представить себе завтрашний день. Начнутся первые километры моего путешествия. Пойду на северо-восток, вдоль западного побережья. Хочу видеть зимний Байкал, встречаться с рыбаками, охотниками, вместе с ними рыбачить, бродить по тайге, узнавать ее вкус, запах, цвет…
Сумеречная тьма еще скрывала поселок, когда, приторочив к саням рюкзак, я простился с заспанной дежурной и выволок сани на улицу.
Полозья саней отчаянно визжали и скрежетали по выветренной мерзлой земле. Этот стон, вой и скрежет камней и железа сопровождали меня до тех пор, пока я не выкатился на чистый лед. Серое насупленное небо медленно развиднялось над безмолвным покоем моря. Передо мной расстилался закованный в лед Байкал.
Чем дальше я уходил от укрытого рассветным сумраком берега, тем все чаще попадались на моем пути рыбацкие будки, сколоченные из фанеры и досок. Одни будки чернели на льду сиротливо и глухо, из других порой слышалось покашливание и тихий говор. Дверцы иных были приоткрыты, и, освещенная свечой или керосиновой лампой, посредине будки виднелась неподвижная фигура, сгорбившаяся над лункой с короткой удочкой. Сначала я свободно обходил их, но скоро попал в настоящий лабиринт улиц, переулочков и тупичков целого будочного городка, беспорядочно раскинувшегося на ледовом просторе. Обойти этот городок было трудно, хаотическая россыпь будок вытянулась в длину километра на три. Волоча за собой сани, я крался лабиринтом улочек, стараясь ничем не потревожить сосредоточенную тишину рыбачьего стана. Изредка я ловил на себе чей-нибудь взгляд из оконца или открытых дверей, но, равнодушно скользнув по мне и саням, взгляд снова углублялся в освещенную лунку. И только на окраине я наткнулся на «безбудочных» рыбаков, съежившихся у лунок спиной к пронизывающему ветерку.
Зачернели точками и, наконец, совсем скрылись из вида рыбацкие будки. Вокруг меня простиралась свободная ледовая пустыня, таинственная и загадочная для новичка…
