Получалось все очень складно. Чересчур уж складно, чтобы длиться долго. По закону подлости, непонятному, необъяснимому, но не требующему доказательств, должно было что-то произойти. И произошло.
Началось все с малого. Синица, когда на мельнице не работал, лопастное колесо на запор ставил, чтобы передающий механизм вхолостую не изнашивать. А последнее время по ночам стало ему сквозь сон мерещиться, будто бы крутится колесо. Звук характерный, не спутаешь. Ну, всяко бывает, запор сорвет, мало ли… Выйдет Синица поутру — нет, стоит колесо по-прежнему на стопоре. Голову почешет, плечами пожмет да забудет — почудилось.
Проснулся раз, за окном луна. И явственный рокот с реки. Ущипнул себя, водой холодной в лицо плеснул. Нет, не чудится. Слышно как скрипит зубчатая передача, как жернова ходят. И вроде как кто-то что-то мелет даже. Что за шутки такие?
Синица себя трусом не считал и во всякую чертовщину не верил. А тут ноги у него враз сделались ватными и на спине зашевелились мурашки. Ну, думает, нет! Тут точки надо ставить. Здесь он хозяин! Взял манлихер, пошел.
Так и есть, работает мельница. Светло на улице, как днем, видно даже как в лунном свете мокрые лопасти мелькают. Синица в дверь. А та закрыта! Что за черт? Он плечом, дверь ни в какую. Тут у Синицы волосы на загривке зашевелились. Патрон дослал, предохранителем щелкнул.
— А ну, открывай, — говорит, — подобру!..
Хотел вроде как пригрозить, а от страха горло передавило — голос свой не узнал. Ну, он тогда и шарахнул через доски…
Толкнул Синица дверь снова, та отворилась. На сей раз легко, как и должна. Трясущимися руками зажег щепоть спичек. А внутри никого. Засветил лампадку, все закуты, все углы оглядел, пол, потолок. Доски прибиты. И дыр нет. Твою маму…
Только вот метелка не на месте и мель с камней не убрана. Свежая мель. Не его. Синица на палец попробовал — соль.
Тогда-то он их и увидел впервые, когда домой возвращался. Не то чтобы увидел, толком их не разглядеть, а так, определил присутствие. Боковым зрением движение уловил. Вроде как тени от птиц скользят по земле, быстро, бесшумно. Такие сгустки мрака в темноте. Черти, в общем. Много их — десятки. Заперся Синица, забаррикадировал окно и до утра не сомкнул век.
На следующую ночь картина повторилась. Синица на нервах спал вполглаза, вскочил, едва зарокотало колесо. Опять, значит, да?… Ладно… Но до мельницы не дошел. Вообще никуда не дошел — заперли его в собственном доме. Тени эти, мутотени… Будто каменный валун подкатили снаружи. Тем интереснее, что открывалась дверь вовнутрь. Бился Синица, колотился — бестолку. Думал в окно вылезти, так узкое больно, не пролезет. Раму высадил, пострелял для острастки — все без видимого эффекта. Схватился он тогда за топор и принялся собственную дверь высаживать. Доски толстые, сухие. Измочалил Синица всю, в щепу разнес, а с первыми лучами та сама отлипла. Как в сказке, блин. Только крика петуха недоставало для пущего антуража.
