Бескрайние просторы льяносов, ограниченные лишь узкой полоской гор на горизонте, сменились на правом берегу причудливыми холмами. Возвышенности эти переходили на востоке в настоящие горные цепи. Среди них выделялись извилистые линии Каричана. Прихотливые силуэты его поднимались над пышной зеленью лесов.
К вечеру пироги снова двинулись к левому берегу, где был единственный проход, позволяющий преодолеть пороги Карибен. На востоке тянулись такие же, как в Ла-Урбане, обширные отмели, куда некогда стекались черепахи в период кладки яиц. Но варварская, никак не регулируемая охота наверняка приведет, если уже не привела, к исчезновению черепах, которые стали лишь изредка появляться на этих пляжах. Поэтому Карибен уже почти полностью утратил свое значение и скоро будет просто одной из крохотных деревушек в среднем течении Ориноко.
Идя вдоль гранитных берегов Пьедра-дель-Тигре, пассажиры столкнулись с акустическим[85] явлением, хорошо известным венесуэльцам. До их ушей донеслись мощные, гармонические музыкальные звуки.
С борта «Гальинеты» послышалось удивленное восклицание сержанта Марсьяля:
— Вот это да! Кто же это устроил нам такую серенаду?
Но услышанное оказалось не серенадой, хотя обычаи этого края были не менее испанскими, чем обычаи Андалузии или Кастилии. Путешественники могли подумать, что очутились в Фивах[86] у подножия Мемнонского колосса[87], но господин Мигель поспешил дать объяснение этому акустическому явлению, встречающемуся и в других странах.
— На рассвете, — сказал он, — эти звуки были бы еще громче, и вот в чем причина. В этих скалах имеется множество пластинок слюды. Разогретый солнцем воздух, расширяясь, вырывается из трещин и заставляет вибрировать пластинки слюды.
— А солнце, оказывается, искусный музыкант! — воскликнул Жак Эллок.
— Все равно ему далеко до нашей бретонской волынки[88], — возразил сержант Марсьяль.
— Конечно, — согласился Жермон Патерн, — и все-таки орган[89] на лоне природы... в этом что-то есть...
— Только уж больно много слушателей! — проворчал сержант.
Идя вдоль левого берега, все три лодки благополучно преодолели пороги Карибен и к шести часам вечера встали на якорь в глубине маленькой бухточки.
Это некогда большое и процветающее селение, по вышеуказанным причинам, ныне пришло в упадок; в нем осталось всего пять индейских хижин, то есть на одну меньше, чем в ту пору, когда его посетили господин Шафанжон и генерал Ублион.
