Вера Волошина и Аля Воронина осмотрели, какие у кого потертости, ранки, царапины. Смазали йодом, наложили повязки, где нужно. Когда Вера обрабатывала Павлу рассеченную веткой бровь, он опять не удержался от шутки:
— И по этой части ты мастерица, Волошина! Ты хоть скажи заранее, чего ты делать-то не умеешь?
— У меня мама медик, стыдно было бы элементарных вещей не знать, — улыбнулась она.
Наконец завершены были все работы по оборудованию лагеря, люди впервые за несколько дней поели горячего. Борис Крайнов собрал бойцов возле костра. Сидел без шапки, расстегнув телогрейку: лобастый, спокойно-сдержанный. Заговорил короткими, четкими фразами:
— Задачу свою выполнили. Взрывчатки мало, продукты кончаются. Имеем право вернуться. Но целесообразно ли ходить туда-сюда через фронт? Предлагаю: послать связного. Пусть командование решит. Мы еще способны действовать. — Помолчав, добавил: — Раз уж мы тут, надо использовать все возможности. Так я думаю… Кто что скажет?
Бойцы молчали. Зоя, глядя на усталые, темные, осунувшиеся лица товарищей, подумала, что измотались они все очень. Сколько уж дней на холоде. Спали урывками, вповалку. Хоть бы наесться разочек как следует, досыта. А главное — помыться. Много времени не снимали они одежду, задубевшую от пота и грязи, пропахшую дымом костров. Переодеться бы в чистое и лечь, вытянувшись, спокойно. Только об этом ли рассуждать сейчас! От их лагеря до Москвы, до мамы — два суточных перехода. Фашисты ближе к столице, чем Зоя.
— Нечего мечтать о теплых постелях! — вырвалось у нее. — Пусть дают нам задание. Или партизан разыщем.
— Чего зря говорить, — поддержала Лида Булгина, — командир решил, и все!
— Могу сходить к нашим, — негромко произнесла Вера Волошина.
Тотчас вскочил Павел Проворов:
— Куда в пекло?! Там бой! Меня посылайте!
— А если вдвоем? — предположил Крайнов.
— Двойной риск будет! Сам сбегаю! — махнул рукой Павел.
Сказал это так легко и просто, с такой незыблемой уверенностью, что все поняли: он сможет, он доберется.
Одна из девушек, к которой Зоя относилась с большим уважением, сказала ей ночью, в дозоре, когда никто не мог их услышать:
— Зачем ты так! Ты не подумала о других. Мы ведь сделали все, что требовалось, и даже больше… Я едва двигаюсь…
— Что же ты молчала?
— Где уж было вякать после тебя! Это ты у нас неутомимая. А люди разные. Задание выполнили — и к своим, на отдых. Как положено. А теперь что будет? На полный износ?
— Да, если хочешь, — твердо ответила Зоя. — До последней возможности, не щадя себя. Никто нас сюда не звал, никто не толкал. Было время взвесить, подумать.
