— Кобра идет в третий сектор. — на всякий случай сообщил Клякса.
Старый никак не отреагировал на любезную подсказку старшего.
Отношения Тыбиня и Киры были необычны и непонятны даже Зимородку, знавшему их давно. Тайна была — и он не стремился ее разгадывать. Он знал, что теперь Старый промчит вдвое быстрее — по Урицкого, по Достоевского и Володарского, бывших некогда Александровской, Елизаветинской и Николаевской.
Улицы, как водится, были узки и коротки, широка и длинна у нас только летопись улиц…
— Кубик и Ромбик вышли из дома.[20] — доложил радостно Волан, довольный тем, что нудное ожидание кончилось. — Торопятся! Вошли в ворота рынка!
Сообщение означало, что Дадашев и Нахоев покинули свое бревенчатое логово, в котором безвылазно сидели с самого вечера.
— Морзику — тянуть объекты. Волану — продолжать наблюдение в первом секторе. Кобра, проверка связи.
— Порядочек, — откликнулась Кира.
— Дональд молчит. Старый, прибавь ходу, пожалуйста…
* * *
Гатчинский собор святого Павла, в соответствии с указанием императора всея Руси Николая I, был поменьше Царскосельского, но побольше Петергофского. Под его желтыми стенами, увенчанными пятью приплюснутыми зелеными луковицами куполов, рядами стояли машины, сновали люди, огибая высокую решетчатую ограду рынка и устремляясь вверх по Соборной. Навстречу людскому потоку настырно пробивалась толстая краснорожая дворничиха, переваливаясь сбоку набок, цепляя прохожих метелкой и совком на длинной ручке, и не обращая внимания на людскую брань. Седые космы выбивались из-под рыжего драного платка.
Возле пирожковой у всех на виду мерз, притопывая ногами, интеллигентного вида улыбчивый покупатель в пальто и кожаном картузике, засунув посиневшие руки в карманы. Изредка он нетерпеливо поглядывал на часы, подносил ко рту сложенные лодочкой ладони, согревая их дыханием и попутно докладывая оперативную обстановку.
В центре рынка угрюмый злобный бомж со свежим гипсом на левой руке лениво ковырял палкой в мусорном баке, отпихивая ногой злобно рычащую рыжую псину породы «кабысдох». Псина находилась на поводке, примотанном к правой руке мужчины полуинтеллигентного вида, возлежавшего на скамейке рядом с помойкой и источавшего густой аромат портвейна, смешанного с запахами чеснока и пива. Отдыхавшего мужичка никто не трогал, парочка крутившихся неподалеку патрульных милиционеров делали вид, что в упор не видят спящего бухарика.
И это с их стороны было весьма дальновидно.
